***

ОДУВАНЧИК

С тобой мы встретились случайно
По странной прихоти Земли.
В твоих глазах сияла тайна-
Светилось имя “Натали.”
Я знаю, что рискую многим-
Ведь тяжелы мои года.
Ты – одуванчик у дороги,
Моя прекрасная звезда.
Иные ветры ветви гнули
По мановению небес,
Из-за тебя свистели пули,
Стрелялся с Пушкиным Дантес…
Я знаю, что рискую многим
Ведь тяжелы мои года
Ты – одуванчик у дороги,
Моя Полярная звезда.
Благодарю судьбу за встречу
И наш душевный разговор.
Жаль – мне ответить было нечем
На твой прелестный детский вздор.
Пусть я другой целую ноги,
И пусть летят мои года,
Но одуванчик у дороги
Я не забуду никогда…


ГОРОШИНА

Отгорело. Отболело и брошено…
И о прошлом ни к чему вспоминать…
Где ж ты, милая моя, что горошину
Под перинами могла отыскать?

Раздувать костры сгоревшие смысла нет,
Но найду я уголек под золой.
Вновь красавицы плывут с коромыслами,
Словно лебеди, плывут над землей.

С глупой мельницей устали бороться мы.
На чужбине свой покой обрели.
Только снова над пустыми колодцами
Неустанные скрипят журавли.

Отгорело. Отболело и брошено…
И о прошлом ни к чему вспоминать…
Где ж ты, милая моя, что горошину
За перилами смогла отыскать?







ЗЕМЛЯНИКА

Земляника сладкая раньше срока вызрела.
Словно крови капельки над землей дрожат.
Я сорву две капельки. Прозвучат два выстрела.
Надо мной два ворона по небу кружат.

Не кружите вороны, не кружите вольные.
Ваши крылья черные небу ни к чему.
Не делите поровну звоны колокольные,
Не помочь вам, вороны, горю моему.

Не унять вам, вороны, грусть-тоску прощальную.
Песнь мою печальную не остановить.
От чего-то кажется земляника щавелем.
Шепчет ветер листьями. Шепчет о любви.

Ветер-ветер, боль моя. Не кружи ты голову.
Босому да голому нечего терять.
Не тревожь ты попусту паренька веселого.
Пареньку исполнилось три по двадцать пять...

Раньше срока вызрела земляника красная,
Будто кто-то кровушкой землю окропил.
Пропивали молодцы жизнь свою напрасную…
Землянику красную щавель подкислил.


РОМАШКА

Пролетала ромашка по небу,
Чуть дрожа лепестками-крыльями.
Но зачем-то ее ты вспомнила,
Молодые свои гадания.
И посыпались с неба крылышки,
Отвечая вопросам девичьим.
И летели они над крышами
Островками далекой юности.
Зря ты молодость свою вспомнила,
Зря с небес снегопады вызвала.
И слезами глаза наполнились,
Но улыбка тех слез не выдала.
Лей, Зима свои снеги белые,
На печали мои забытые.
Что ж ты, милая понаделала?
Ну зачем ты ромашку тронула?
Пролетала ромашка по небу,
Чуть дрожа лепестками-крыльями.
Но зачем-то ее ты вспомнила,
Молодые свои гадания.
И посыпались с неба крылышки,
Отвечая вопросам девичьим.
И летели они над крышами
Островками далекой юности.


ВЕТРЕНИЦА

Ой, ты ветреница моя,
Снегокрылая.
Ой, вы бархатные края
Лепестковые.
Не тревожь ты во мне печаль,
Моя милая,
Не буди ты во мне тоску
Бестолковую.
Лучше спой мне про месяц март
Разручьеванный,
Нарисуй мне на белых снах
Тонкой линией,
Тройку огненных рысаков
Неподкованных,
На которых летит весна
Лебединая.
Пух лебяжий над головой
Тихо кружится.
Белым снегом на белый мир
Мягко стелется.
Кто-то с ветреницей моей
Позадружится…
Белой рифмой моя мука
Перемелется…


РОЗА

Смеялась роза над судьбой
В дожде божественного плача.
“Не плачь, любимый. Я – с тобой.
С тобой навек. И не иначе.
Я жизнь свою, как этот миг,
Другим запечатленный Богом,
Беспечно брошу на дорогу
К твоим ногам, чтоб ты постиг
Все краски моего огня,
Костром горящего во мгле.
Иди и помни про меня.
Я буду мотыльком в золе,
Твоей единственной надеждой.
Я буду колкою, но нежной.
Не тронь меня, не уколись.
Есть Путь. Иди. Иначе жизнь
Моя, увы, была напрасной.
Ступай. Не медли. Все прекрасно!
Надейся! Верь! Люби! Борись!”







ПОЙ, ГИТАРА

Пой, гитара звонкая, пой, гитара смелая.
Я ж на нитку тонкую нанижу лета.
Черная смородина, да березка белая,
Да калина красная – вот мои цвета.

Снова поразбегались мысли скороспелые.
Снова полнолуние и светло как днем.
Черная смородина, да березка белая,
Да калина красная под моим окном.

Не поверишь, милая, сердце обгорелое
Все еще пытается верить и любить.
Черная смородина, да березка белая,
Да калина красная, как без вас мне жить ?












ВЕТОЧКА

Нарисую веточкой на песке,
Да поставлю меточку - это ты.
Пуля ищет дырку в моем виске,
Только я не верю в ее мечты.

Ураганом выплеснусь на плечо.
Горячо. Я знаю. Но ты терпи.
Было мне не так еще горячо,
А теперь вот маюсь тоской в степи.

Окропи слезами мою печаль.
Жаль, что век мой минул давно уже.
Улетает конь мой в седую даль,
Обдавая пылью на вираже.

В витраже моем лишь костер да дождь.
Все равно мне, ждешь ты меня иль нет.
Даже если больше уже не ждешь
Я пробью собой тот огонь в окне.

Нарисую веточкой на песке,
Да поставлю меточку - это ты.
Пуля ищет дырку в моем виске,
Только я не верю в ее мечты.


РАЙСКИЙ САД

Райский сад. На небе гаснут звезды.
Гаснут звезды, не найдя ответов.
Быть не быть? Не рано ли? Не поздно?
Стало меньше над землею света.
Звезды гасли, как в тумане фары,
Кто гасил их в небе - непонятно.
То поодиночке, то попарно.
Как вернуть их на небо обратно?
Разведу костер из старых веток,
Распалю до одури гитару.
Чтоб немного больше стало света,
Будет светел мой костер и ярок.
И взметнутся искры в поднебесье,
Ненадолго звездочками станут.
И над садом разольется песня
Соловьиной трелью неустанной.
Засверкают яблоки на ветках
И от веток оторвутся смело,
И взлетят на небо, как ракеты,
И восполнят в темноте пробелы.
Было так иль будет так - не знаю.
Но пойму я рано или поздно,
Кто над миром звезды зажигает
И зачем он зажигает звезды.


МЕЛОДИЯ ЛЮБВИ

Далекий край. Суровый край. Край, где снега лежат извечно.
И вдруг над краем расцвела любви мелодия беспечно.
Привычно руки заломив, она парила над снегами
И, флейту бережно держа, плела сама себя губами.

Играя в солнечных лучах, не замечая дикой стужи,
Взлетали руки от плеча, торосы превращая в лужи.
А флейта гнулась и рвалась, петляя горною дорогой,
Туда, где недоступна власть над неизбежностью итога.

Туда, где синий небосвод весь год затянут облаками,
Где сорок лет бродил народ вокруг ворот своих кругами,
Где, непристойно горяча, свеча горела над Голгофой.
Взлетали руки от плеча, из пальцев вырывая строфы.

И фараонов злая власть теряла строгий строй в минорах,
Из свеч расплавленных лилась сухая радуга минорой,
И нотой ми вершился суд над неизбывностью порока
Над бесконечностью минут в краю, где снег лежал до срока.

Далекий край. Суровый край. Край, где снега лежат извечно.
И вдруг над краем расцвела любви мелодия беспечно.
Привычно руки заломив, она парила над снегами
И, флейту бережно держа, плела сама себя губами.


ЗВЕЗДА МОЯ

Укрой меня любовью от беды,
Спаси меня цветущими садами,
Веди меня, весны грядущей знамя,
К источнику мерцающей звезды.

Звезда моя – манящий горизонт -
Печаль моя и боль в груди от песен,
Гори, чтоб мир был мил и интересен,
И радостен, как колокольный звон.

Укрой меня любовью от беды,
Спаси меня цветущими садами,
Веди меня, весны горящей знамя,
К источнику мерцающей звезды.

Звезда моя – сиянье ваших глаз –
В стране зеркал и плоских отражений,
Вручи мне луч надежды на спасенье,
Отдав перу чуть слышимый приказ.

Укрой меня любовью от беды,
Спаси меня цветущими садами,
Веди меня, весны минувшей знамя,
К источнику мерцающей звезды.


ИВАН-ЧАЙ

Мне часто-часто снится сон -
Колоколов хрустальный звон,
Да бурлаков забытых стон,
В забытом Богом рае.
И тянут, тянут бурлаки,
В рассвет вдоль берега реки
На лямке матерной строки
Поляну с Иван-чаем.
Я понимаю - это бред.
Ни бурлаков, ни лямки нет.
И вряд ли вырвется из бед
Страна моя больная.
Но тянут, тянут бурлаки,
В рассвет вдоль берега реки
На лямке матерной строки
Поляну с Иван-чаем.
И снова, снова снится сон.
В лиловый цвет окрашен он.
В нем чай из сонмища имен
Одно лишь выбирает.
И тянут, тянут бурлаки,
В рассвет вдоль берега реки
На лямке матерной строки
Поляну с Иван-чаем.


Я укрою тебя лепестками из роз,
И алмазами рос я окрашу рассвет,
И в краю лебедей, облаков и берез
Мы с тобою построим шалаш.
Будет в том шалаше из соломы матрас,
В потолке будут лампочки звезд и планет,
Дверь распахнута настежь для встречи утра
И в окне из ромашек витраж.

Пара строчек следов будет к морю идти
И в волне рифмоваться с зеленым огнем.
Днем и ночью фиалки нам будут цвести,
Мотыльков зазывая на пир.
Мир наполнится смыслом, и солнце теплом.
И легко растворимся мы в мире таком.
Мы уснем одним сном и пройдем сквозь стекло,
Новым словом наполнив эфир.

Эфемерная связь наших солнечных душ
Превратится в волшебный лиловый мираж,
На котором из чувств, океанов и суш
Будет флейта струиться рекой.
А за этой рекой тройка белых коней,
Запряженных строкой в золотой экипаж,
Трехэтажный дворец из бумажных камней,
Сотворенный мечтой и рукой.


ВАСИЛЬКИ

В золотом пшеничном поле
Голубеют васильки.
Как спасение от боли
Ждут они моей руки.
Эти брызги одиночеств
Соберу в один букет.
У твоей кровати ночью
Положу их на паркет,
Чтобы ты, проснувшись утром,
Утонула в васильках
И весь день порхала, будто
Оказалась в облаках.
Чтоб счастливая улыбка
На лице твоем цвела
И, мелькнув златою рыбкой,
Душу спящую спасла.
В золотом пшеничном поле
Голубеют васильки.
Как спасение от боли
Ждут они моей руки.
Эти брызги одиночеств
Соберу в один букет.
У твоей кровати ночью
Положу их на паркет,


НЕЗАБУДКИ

Не дари мне вещей дорогих.
Подари мне букет незабудок
Голубых, синеглазых, как-будто
Это небо покрасило их.

Будто все голубые глаза,
Что когда-либо были на свете,
В неприметных, малюсеньких этих
Мотыльках, что чисты, как слеза.

Нет. Не рви. Не дари. Сохрани.
Сохрани для других. Пусть запомнят
Те глаза, что так светятся скромно,
Те сердца, что растаяли в них.

Напиши мне о них пару слов.
Спой о них немудреную песню.
И мы снова с тобой будем вместе.
И мы снова поверим в любовь.







КАБАЧКОВАЯ ИКРА

Пластмассовая вилка на столе,
Сухарь и кабачковая икра…
Я на Земле живу уже сто лет.
И это только миг, но мне пора.
Оставлю недоеденным обед –
Меня давно тошнит от сухарей.
И что с того, что мне уже сто лет,
Я не спешу и не хочу скорей
В распахнутые двери январей
Войти, как в онемевшее кино,
Узнать – который век там на дворе,
Успеть добавить истину в вино.
Пусть кружится уставшая Земля,
И тополя в рассвет роняют снег.
Я вовсе не сержусь на тополя,
Кружусь, как все, удерживая век.
Удерживая время в стременах,
Стараясь удержаться на коне.
Я знаю – есть иные времена
И имена, но все они во мне.
В окне четвертый день – унылый дождь.
Ты ждешь, когда закончится игра.
Закончится пластмассовая ложь,
Сухарь и кабачковая икра.


ЗОЛОТАЯ МОЯ

Золотая моя, поиграем в слова.
Золотая моя, золотая моя голова.
Я готов любоваться тобою всегда.
Загораюсь огнем. Пусть сгорю, но сперва,

Золотая моя, поиграем в слова.
Вот и снова с берез опадает листва.
Вальсом странным с ветрами танцует она.
Отражается в лужах небес синева.

Золотая моя, поиграем в слова.
Задыхаюсь от слов, прикоснувшись едва.
Ты прости, но навряд ли смогу я уйти.
 Где мой путь, если снегом укрыта трава?

Золотая моя, поиграем в слова.
Доберемся до букв. Будет буква права.
Но сперва. Но сперва, не смотря ни на что,
Я прошу – ну давай поиграем в слова.







СОЛОМИНКА

Жизнь говорила мне - "Тони!"
И я стонал, борясь с оскоминой,
Но не тонул, сжигая дни,
Держась за тонкую соломинку.

Жизнь говорила - "Ты - орел!
Лети, не замечая поминок! "
Но я тщеславье поборол,
Держась за тонкую соломинку.

Жизнь говорила - "Я добра!
Здесь – все твое! Не будь ты скромником…"
Но я не накопил добра,
Держась за тонкую соломинку.

И жизнь сказала "Я сдаюсь!
Ты победил! Ты - Бог! Я сломана…"
Но я живу и вновь пою,
Пою про тонкую соломинку.







Рябина губ твоих в снегу,
И губит холод пламя встречи.
Роняя листья набегу,
Бегу в далекий синий вечер.
С клубничным вкусом поцелуй,
Глаза, нацеленные в утро…
Слеза… Рубашка на полу…
И дрожь до боли почему-то…
Но вечер этот так далек,
Как василек на горизонте…
Последний тлеет уголек
И словно просит: «Урезоньте!
Отрежьте к черту кислород,
Чтоб больше было тлеть не нужно.»
Привычно открываю рот,
И слышу голос: «Что на ужин?»












РЯБИНОВЫЙ ОГОНЬ

Горят в рябиновом огне
Снега, сорвавшиеся с неба.
Ты снова вспомнишь обо мне,
Как о костре, что был и не был,
Что с грустью теплится в груди
Воспоминанием разлуки,
Что из веков, где только льды,
Придет и отогреет руки.
И рухнут в море небеса.
И волны до небес достанут.
И, заблудившись в волосах
Твоих, я вновь рябиной стану.
Горячей капелькой крови
На белой скатерти надежды.
Ты пожелай. Ты позови.
Я стану трепетным и нежным.
Как обреченная свеча,
Что ночью светится, сгорая.
Ты снова станешь горяча,
С горящим пламенем играя…
И снова в струнах зазвучишь
Единственной и верной Нотой.
Ты плачешь: “Милый. Замолчи.”…
Горчит рябина отчего-то…


ЧАИНКА

Чаинку черную достану я со дна.
Под стук колес войду в пространство полусна.
В окно глядит зрачком бесхитростным звезда.
Всего одна звезда. Она всегда одна.
Звезда мерцает и безжалостно манит.
Надежды тают, но в груди стучит магнит.
Вагон несет меня в иные времена…
Звенит в ночи струна. Она всегда звенит…
Я грудь аккордами до боли раскрою.
И пусть мечта живет в неведомом краю.
Я к ней безудержно, беспомощно лечу.
Увидеться хочу и ей одной пою.
Пою про юность, и в огонь моей души
Во мгле ночной она на голос мой спешит.
Лишь на мгновенье наши встретятся пути.
Лишь “здравствуй” и “прости”, как выстрелы в тиши.
И снова с нею мы по разным городам.
И только память, да обманщица-звезда…
Да. Не случилось. Не сложилось. Не срослось.
Внутри – печаль и злость, и слово “Никогда”.
Дорогу торную мне высветит луна.
Чаинка черная мне больше не нужна.
Опять манит к себе полярная звезда,
Прекрасная звезда, которая одна…


СЕМЕЧКА

Золотая семечка
Брошена во времечко,
Чтобы стеблем вырасти в глубине веков.
Словно слово звонкое,
Что струною тонкою,
Высеяно во поле будущих стихов.

Всходы будут яркими.
Споры будут жаркими
Выстоит - не выстоит колос в ураган?
Не сгорит ли в пламени
Грешного желания,
Сбережет ли зернышко в стане у врага?

Дорогая-милая,
Над моей могилою
Не горюй, не жалуйся Богу на судьбу.
Коли слово брошено,
Будет поле скошено,
Просто сменит семечко струны на трубу.






СОСНОВЫЙ БОР

Шумит сосновый бор
Своей столетней хвоей.
Таинственный собор
Нам двери распахнет.
Пахнет в лицо травой,
И мятою лесною
Нас околдует мир,
Где все наоборот.
Где все не просто так,
Где любят, так до боли,
До ломоты в костях,
До хрипоты в груди,
Где глупость не простят,
Предательство – тем боле.
Где деньги не в ходу,
А юность впереди.
Где слышен звон гитар,
Где сладкий запах дыма
Под музыку костра
Слезится на глазах.
Где светятся года,
Что проносились мимо,
Где в лицах и в сердцах –
Святые образа.


МОЙ АНГЕЛ

Мой белый день не уходи, не улетай!
Все, что еще бьется в груди, не предавай!
Ты – белый ангел. Доля твоя –
Быть только белым, даже края
Солнечных крыльев не запятнать,
Чтоб в темном небе звездочкой стать.
Черная ночь все же придет и до утра
Раз или два тихо споет слово «вчера».
Ты – черный ангел. Доля твоя –
Быть только черным, даже края
Аспидных крыльев не осветлить.
Так не бывает! Так может быть.
В мире людском нет простоты, как ни желай.
Выбор простой – есть только ты, ад мой и рай.
Ты – рыжий ангел. Доля твоя –
Быть просто солнцем. Ну а края,
Ветреных крыльев не удержать…
Странное счастье – верить и ждать.
В утреннем небе, в небе вечернем вечности миг
Чтобы остаться глупым и верным, ты обними.
Мой серый ангел – время пути,
Время полета. Только идти
Все же придется нам через край.
Пепел на смену слову «сгорай».


МАРИЯ-МАГДАЛИНА
О, Мария-Магдалина моя,
Воплощенье неземной красоты.
Ты все ищешь у Вселенной края.
Ну, а я опять ищу – где же ты ?
За какими горизонтами слез
Ты снежинкою сверкнешь в небесах
И задашь зеленым взглядом вопрос,
И растаешь, как ответ, на устах?
О, Мария-Магдалина моя.
Ясным соколом взлечу в облака.
Почему скажи, ответь, не таясь,
Ты то рядом, то опять далека?
Ты скажи мне, за какие грехи
Должен я перед тобой отвечать?
Слышишь – третьи голосят петухи-
Сколько ж можно мне любить, да молчать?
О, Мария-Магдалина моя,
Сколько ж можно горевать по Христу?
Жизнь – дорожка серпантиновая.
Может, стоит крест сменить на мечту?
Может, есть еще живая душа,
Что смогла б тебя понять, как никто?
За душою у души – ни гроша.
И в желудке третий день – дух святой.
У одних – сундук деньгами набит.
У других – лишь стих, да имя на  “Я”.
Я не знаю, кто в войне победит.
Верить хочется, что именно я.


"АНГЕЛ"             В.С.Высоцкому

Корабли постоят и растают в тумане,
Навсегда позабудут приветливый порт.
Лишь один пароходик от стаи отстанет,
Чтобы лучше причалу запомнился борт.

Там, на этом борту не обычные люди,
Да и сам он совсем на других не похож.
Там, как прежде надеются, верят и любят,
Несмотря на большую вселенскую ложь.

Там на палубе белой костры да гитары,
Растабары о вечных делах до утра,
Там поет даже трап, расторопный и старый,
Да соленые теплые, дуют ветра.

Там, на том корабле, нету брошенных женщин,
Нет забытых друзей и затасканных слов,
Жаль, что день ото дня круг становится меньше -
И почти нет надежды на веру в любовь.

Одинокий корабль под названием "Ангел",
Несмотря на приказ, никуда не спешит,
Ты спаси наши души, Земля под ногами,
Ты уверуй в надежду на право любить.


СНЕГ ПАДАЛ МУЗЫКОЙ С НЕБЕС

Зима совсем сошла на нет.
Кругом проталины и лужи.
Сосулек колкий трафарет
Напоминанием о стуже.
И словно чудо из чудес
Неторопливо и устало
Под стать любови запоздалой
Снег падал музыкой с небес.
И как невесты в кружевах,
Кружились в воздухе снежинки.
От света - кругом голова,
Галлюцинацией - Огинский.
Я растворился в звуках весь,
Не ожидая воскрешенья.
Но мне прощая прегрешенья,
Снег падал музыкой с небес.
Он тихо таял, не боясь,
Терять свой контур шестигранный.
Переливаясь и искрясь,
Как в пир хрустальные стаканы.
Вновь почернеет завтра лес,
От новой влаги станет волглым.
Но мне запомнится надолго -
"Снег падал музыкой с небес".


ОДИНАКОВАЯ ВОДА

В доме двери глухо заперты и окна
Занавешены печалью навсегда.
В доме сером, одичалом, одиноком
Одинаковая капает вода.
Ей бы капельку апрельской акварели,
Ей бы тоненькую августа свирель.
Только в доме нет ни красок, ни свирели,
Лишь предательством расстрелянный апрель.
Было время, тот апрель летал и путал
В небе песней-паутинкой облака,
Но однажды заскочил он на минуту
В дом, где пела перекатами река.
И апрель с рекой устроили забаву,
Что-то вроде ролей мужа и жены.
Двадцать лет они забавились на славу,
Были взгляды их открыты и нежны.
Но однажды в гости к ним ворвался ветер,
Перепутал в речке мысли, и река
Вслед за ветром убежала на рассвете,
Улетела-упорхнула в облака…
Кран на кухне, злое время отмеряя,
Произносит имя времени – Беда.
Только имя ничего не означает…
Одинаковая капает вода…


КАПЕЛЬКА

Я - просто дождинка, что выпала с неба.
Я вижу планету чужими глазами.
Во мне есть и слезы, и корочки хлеба,
И отблески звезд, что смеются над нами.

Я - просто росинка, что вышла из ночи.
Я очень холодная, если потрогать.
Я солнышка жду и мне хочется очень
Согреться с рассветом, хотя бы немного.

Я - просто слезинка. Я - капелька боли.
И капелька смеха, как вы захотите.
Я - дождь и роса. Только с чуточкой соли...
От соли земной, что Вы в сердце храните.












СВЕЧА И ВЕТЕР

Не торопись задуть свечу, мой Ветер.
Она такая на Земле одна.
Мир от мерцающей души так светел.
А ночь - так это не ее вина.

Огня небесного она свеченье,
На небе звезды от свечи добрей.
Ложится музыка дождей на плечи,
И лечат боли вьюги во дворе.

Согрей, мой Ветер, мне скорей ладони.
Оставь свечу. Дай догореть дотла.
И пусть тепло ее с негромким стоном
Вольется в море моего тепла.

Не торопись задуть свечу, мой Ветер.
Она такая на Земле одна.
Мир от мерцающей души так светел.
А ночь - так это не ее вина.







РЕЧЕНЬКА

Ой, ты речка-реченька - синяя вода.
Далеко-далеченько молоды года.
Утекло и сгинуло навсегда вдали...
Мы с тобою, милая, жили, как могли.

Ой! Гэй! Широка река.
Ой! Гэй! Глубока строка.

Ой, ты речка-реченька - черная вода.
В ночь в дорогу дальнюю позвала звезда.
Разлучила с милою, заманила в лес,
Обманула глупого миражом чудес.

Ой! Гэй! Глубока река.
Ой! Гэй! Говори, строка.

Ой, ты речка-реченька - белая вода.
Ты - мое могущество и моя беда.
Все мечты сбываются черною строкой,
Но все реже хочется шевелить рукой.

Ой! Гэй! Говори, река.
Ой! Гэй! Помолчи, строка.



ПЕСНЯ МОРЯ

Я лизал твои ноги волной,
Я хотел, чтоб ты песнею стала
И звучала всегда надо мной,
Но тебе было этого мало.

Я волну до небес поднимал,
Я ревел, но ты молча внимала,
Я тебе обо всем рассказал,
Но тебе было этого мало.

Я солил свои волны слезой,
Что с ресниц твоих тонких слетала,
Я слезу наполнял бирюзой,
Но тебе было этого мало.

Я устал бушевать и рыдать.
Ты все так же ждала и мечтала.
Я пытался мечты разгадать,
Но тебе было этого мало.

Есть у каждого правда своя...
Одолев все шторма и преграды.
Алый парус вдали засиял
За твое ожиданье в награду.


ЖИЗНЬ

Жизнь наша все-таки мудрей
Всех отрывных календарей.
И где-то в глубине морей
Хранит еще все то, что будет.
А будет дождь и снегопад,
Слова не в такт и невпопад,
И райский яблоневый сад,
И боль струны, и гром орудий.
Жизнь наша - тайна миражей,
Визг тормозов на вираже,
И на последнем этаже
Размах невыращенных крыльев,
И чей-то безутешный взгляд,
И на парадах блеск наград.
Жаль, не воротятся назад
Все те, кого мы так любили.
Жизнь наша - бег и кутерьма,
Порой сводящая с ума,
Кому-то трон, кому - сума
И самосад на самокрутку.
Кому гульба, кому закон,
Кому - шинели без погон,
Кому - надгробья без имен
И на могилах незабудки.


ЗАНАВЕСКИ

Постирай-ка ты, жена, занавески.
Пару дней хоть погляжу я на небо.
Богу выскажу мечты - мне бы, мне бы...
На земле поговорить больше не с кем.

Постирай-ка ты, жена, занавески.
От кого скрываться нам, да и нужно ль?
Пусть все знают, что едим мы на ужин.
Пусть глядят, раз посидеть больше не с кем.

Постирай-ка ты, жена, занавески.
Да не бойся. Я окна не открою.
Извини, что не летаю с тобою.
Я бы, впрочем, полетал, да вот не с кем.

Постирай-ка ты, жена, занавески.
Синевой прополоскаю я душу.
Что ж так ком сегодня горло-то душит?
Мне бы горло промочить. Только не с кем.







БЕЛАЯ ЛЕБЕДЬ

Белая ты моя, белая Лебедь.
Помнишь, как мы с тобой падали в небо?
Падали, не таясь, чистою нотой
Падали, не боясь, что видит кто-то.

Белая ты моя, белая Вьюга.
Белый до боли вальс вьюжит по кругу.
Ты не со мной вдвоем кружишься песней.
Знаешь, как нелегко жить в поднебесье?

Белая ты моя, белая Ночка?
Не заставляй кричать поодиночке.
Точки на небесах взглядами ставить,
Можно ли было нам что-то исправить?

Белая ты моя, беглая Птица.
Мне бы с тобой опять в небо спуститься,
Сделать на облаках два трафарета,
Чтобы опять строка пела об этом.







МУШКА БЕЛАЯ

Облака плывут над тиною.
Рыбаки храпят над удочкой.
И корпят над паутинами
Пауки в тоске желудочной.
Наблюдаю одурело я,
Как красиво и отчаянно
Бьется-рвется мушка белая,
В сеть попавшая нечаянно.
Судьбы временем опутаны,
В кандалы семей закованы.
Залетит тоска минутная
В двери с ржавыми подковами,
Тихо спросит: «Что ты делаешь
С прогоревшим этим чайником?»…
Бьется-рвется мушка белая,
В сеть попавшая нечаянно.
Облака плывут над тиною.
Рыбаки храпят над удочкой.
И корпят над паутинами
Пауки в тоске желудочной.
Наблюдаю одурело я,
Как красиво и отчаянно
Бьется-рвется мушка белая,
В сеть попавшая нечаянно.


ГНЕДОЙ ПЕГАС

Ты случилась во мне, словно белая-белая ночь
В полуночном окне шалаша на вершине Парнаса.
Ты казалась строкой, что, сгорая, пыталась помочь
Обрести мне себя в ипостаси гнедого Пегаса.

Но упрямый Пегас не хотел становиться гнедым.
Он менял свою масть, становясь вороным или пегим,
Он взлетал в облака к безучастным вершинам седым
И вершил там суды над безмолвием белого снега.

А потом улетал в черноту средь расселин и скал,
И слепил белизной ледников, щедро залитых солнцем,
Громко ржал в темноте и все время кого-то искал,
Словно зверски устал с темнотой в одиночку бороться.

Дорогая. Не снись. Не пытайся стреножить меня,
Приручить к удилам и пристроить седло мне на спину.
Я обрел ипостась опьяненного волей коня
И любого глупца, что меня оседлает, я скину.

Ты случилась во мне, словно белая-белая ночь
В полуночном окне шалаша на вершине Парнаса.
Ты казалась строкой, что, сгорая, пыталась помочь
брести мне себя в ипостаси гнедого Пегаса.


ЖЕЛАНИЯ

Пушинкой лебяжьей скользнуть по щеке...
Остаться теплом, сохраненным в руке...
Кольнуть тихо в сердце и встать за спиной...
Остаться аккордом, минором, струной...
И странной улыбкой, и чистой слезой...
Лозой, обвивающей плечи твои...
Напиться распахнутых глаз бирюзой...
Быть страстным желаньем, одним на двоих...
Уплыть в изумрудные дали морей…
Забыть про усталость своих якорей…
Сиреневой веткой из неба упасть…
Сливаясь с гитарой, почувствовать власть…
Закрытые души вскрывать без ключа…
Кричать и врываться в недетские сны…
Дышать воспаленной мечтою весны…
Светиться любовью, пока горяча…
Меча не бояться и к плахе, смеясь…
В глаза твои прямо смотреть, не таясь…
И таять от взгляда, и радостно жить…
А страшные кадры стереть и забыть…
Любить, словно завтра идешь на расстрел…
И рельсам со шпалами песни вверять…
И шагом уверенным к целям шагать…
За жизнь расплатиться листвой сентябрей…


ГРУНТОВАЯ ДОРОГА

Из года в год – кружись иль не кружись –
Ведет меня грунтовая дорога
Туда, где среди гор бежит Курджипс,
Где дышится душе –и слава Богу!

Через года, века и времена,
Через сомненья, битвы и тревоги
Меняя планы, кружится она,
Последняя грунтовая дорога!

Здесь, в мире красоты и простоты,
Ты не посмеешь лгать  и слава Богу ,
Что через все сгоревшие мечты
Ведет сюда грунтовая дорога.

Из суеты зовет к себе Мезмай –
На всей планете мест таких немного.
И если на Земле найдется рай,
Ведет к нему грунтовая дорога.







СИНЕЕ НЕБО

Нет. Не со мной. Нет. Не в тебя. Так не бывает.
Не погубив, не пригубив, но я летаю.
Да, я лечу! Да, я хочу вновь в это лето.
Знаю – в конце я заплачу только за это.
Только за то, что не со мной, видимо, было.
Ты – впереди, а за спиной то, что остыло.
То, что ушло, то, что прошло, кануло в Лету.
Было легко. Было тепло. Не было света.
Не было слов, не было снов. Было, как надо.
Но суждено. Так уж легло – ты не награда.
Ты – это всплеск, ты – это крест или крещенье.
Зеркало – вдрызг. Зайчиков блеск, как воскрешенье.
Да, я достиг. Да, я постиг непостижимость.
Был этот взгляд. Был этот миг в мире незримом.
Мимо летят дни и года – пусть им икнется.
Пусть этот взгляд хоть иногда все же вернется.
Пусть совершит переворот в сердце и в жилах.
Я поступлю наоборот и через силу.
Да, я хочу. Да, я смогу снова не в ногу.
Не промолчу, но не солгу и слава Богу!
Из суеты, из пустоты – вновь в это лето.
Верю слезам. Верю глазам синего цвета.
С ветром иди. Бьется в груди, где бы я не был.
Бьется в груди, бьется в груди синее небо.


УЛЫБКА

Плыла по городу улыбка.
Порхала по счастливым лицам.
Была то золотою рыбкой,
То легкой бабочкой, то птицей.
Летала тихо над землею,
Мечтала глупыми мечтами,
С девчонкой пела молодою,
Жила у деда под усами.
Я сам не знаю, как случилось,
Следил я за ее полетом.
Она сияла и искрилась,
А мне взгрустнулось отчего-то.
Смешнее не было печали.
Ну что ж. Была надежда зыбкой…
Ковчег уж полон… А вначале
Плыла по городу улыбка…
Плыла по городу улыбка.
Порхала по счастливым лицам.
Была то золотою рыбкой,
То легкой бабочкой, то птицей.
Летала тихо над землею,
Мечтала глупыми мечтами,
С девчонкой пела молодою,
Жила у деда под усами…


ОБЛАКА

Тают белые птицы, в горизонт улетают,
Сентябрями бросают на прощанье "курлы".
Их седые метели в небе след заметают,
Что когда-то на солнце мы оставить могли.

Ах, Вы, белые птицы. Не спешите прощаться -
Мы еще не допили сладкий дым у костра,
Мы еще не доели сухариное счастье,
И еще не допели на минорах ветра.

Что ж Вы, белые птицы, нам тревожите память
И натруженным пальцам не даете поспать?
Постоянно прощаясь, вы летите над нами,
На полотнах мелодий раскрывая уста.

Спойте, милые птицы, миражами играя,
О грядущих метелях в снах грядущих ветров.
Мы сердцами услышим вашу белую стаю,
Тихо вам подпевая у грядущих костров.







Когда смолкают купола
И спит трезвон до горизонта,
По белой скатерти стекла
Стеку слезой дождя со звоном
Единой градины в воде,
Девчонкой, смехом окрыленной.,
Путем к растаявшей звезде,
Минором неопределенной.

Когда смолкают купола
И ночь спускается на землю,
Любовь встречается и мгла
Лавиной глаз любови внемля,
Явлюсь отверженным пером,
Молчанье преодолевая,
Там где в подъезде за углом
Подростки горе разливают.

Когда смолкают купола
И пол дрожит под весом плоти
Отмытой скатертью стекла
Взмахну в зиме, где Вы живете,
Моя единственная суть,
Мой смысл недопониманья
Святого слова какнибудь
В дефисе главного прощанья.


ДУЭЛЬ

Скользит по клавишам Шопен и плачет скрипка,
Скрипят колеса над январской мостовой.
В карете греются стволы застывшим криком,
А в скрипке - слезы над застывшею рекой.

Скользит по клавишам Шопен, смеясь и плача,
По непрозрачным стеклам стен стекая в пол.
Молчит струна. Скрипач в обмотки скрипку прячет.
В который раз глотает пулю гладкий ствол.

Скользит по клавишам Шопен, меняя руки,
Меняя рекам имена, меняя ритм.
А в скрипке вновь поет шарманщик о разлуке,
И пуля болью отзывается внутри.

Скользит по клавишам Шопен и печь дымится -
Смычок со скрипкой тщетно греют скрипача.
И не кончается война стрелка и птицы
Над силуэтом Гончаровского плеча.

Скользит по клавишам Шопен и плачет скрипка,
Скрипят колеса над январской мостовой.
В карете греются стволы застывшим криком,
А в скрипке - слезы над застывшею рекой.


НАТАЛИНКА

Земляника-малинА да калинка.
Что ж ты делаешь со мной, Наталинка?
Коли в горницу твою прилечу я,
Раскручиню-раскручу, расцелую.

Ой, ты, сладкая моя земляничка.
Что творится у тебя в жизни личной?
Отчего горчит во рту песня лета?
Ты поведай-расскажи по секрету.

Снов давно я не писал многострочных.
Наколдую, настрочу, напророчу.
Между строчек красный цвет заплету я.
Напророчу, настрочу, наколдую.

Заварю тебе я чай с приворотом.
Ты глазищи раскрывай да ворота.
Птица-тройка в них влетит ковылинкой,
Земляника-малинА-Наталинка.







НАТАЛИ

Хочешь, узнаю имя твое?
Знаешь - я верю в имя твое.
Скажешь - и станет имя твое
Песней.

Припев:
Рука на талии твоей, Натали.
Но та ли льнет к тебе ладонь, Натали?
Затеют  ноты листопад, Натали,
Слагая имя по слогам На-та-ли.

Вижу, как шепчет ветер тебе.
Слышу, что шепчет ветер тебе.
Знаю, что шепчет ветер тебе
Песню.

Припев.

Буду мечтать о встрече с тобой,
Бредить одной лишь встречей с тобой,
Знаю, что будет встреча с тобой
Песней.

Припев.