В охапку город сгрёб дома,
полил дождём, засыпал снегом.
Седая, сонная зима
умерит темп шального бега,
нас загоняя в тишину пленит
под сгорбленные крыши,
как будто ставя нам в вину,
что мы живём, пылаем, дышим.
Нет, на пороге той тюрьмы
нам не заламывали руки...
Теперь мы – пленники зимы,
простые узники разлуки.
Нам этот срок из года в год
даётся будто в назиданье
за несвершившийся исход
случайно сказанных признаний,
слепым птенцом слетевших с губ –
из хрупких гнёзд –
из душ открытых.
На майском солнечном лугу
нещадно брошенных, забытых...
В миру прокуренных углов,
шкафов, пропахших нафталином,
под монотонный звон сверчков
и цокот «ходиков» старинных
так трудно что-то изменить:
окликнуть, наверстать, исправить.
Вот только хочется любить –
боготворить, лелеять, славить!
В кофейной горечи ночей,
в цепочках мысленных сплетений
влеченье это – всё острей,
мощней земного тяготенья.
И в час, когда подступит боль
и превозмочь её нет силы,
усталый голос за спиной
тихонько скажет: было, было...
Ведь на пороге той тюрьмы
нам не заламывали руки.
Мы – вечно пленники зимы,
святые узники разлуки.
18.01.2011