Повырастали сучьи дети
Совсем не жалуют отца
Да и с чего бы? Солнце светит,
Еда растёт и без конца
Плодиться можно, размножаться
Да кладовые открывать.
К чему из сухожилий рваться
Чтоб волю чью-то исполнять?
Тот в размышлениях таких
Почувствовал себя неловко:
Пока он думал о других
Не сделался ли сам подонком?
Когда кольнуло и засело
Тупой занозой под лопаткой
В нём что-то даже побелело
И стало уж совсем не сладко.
Откуда эти беспокойства?
Морозы злые, холода...
Везде какие-то расстройства -
Выходит с берегов вода
И птицы мёртвые как град
С небес посыпались на землю...
Тот этому совсем не рад,
Не празднует и не приемлет.
И вспомнилось - такое было!
Однажды это так достало...
Всё скурвилось и заблудило,
Похерило, позабывало
Заветы все и все наказы
И вознеслось, и возомнило!
Естественно, что всё пропало,
Тогда и сгинуло всё сразу.
Тогда Бог ангелов послал
Сказал: "Идите и найдите
Хоть одного, кто твёрже скал
Среди безумств этих стоял
И мне мерзавца покажите.
За этого, за одного,
Я прочих всех спасу от кары,
Иначе страшные пожары
Испепелят до одного!"
Ну, ангелы, народ служивый,
Пошли, всё честно обыскали,
Но не нашли, как ни искали,
О чём наверх и доложили.
Отец заплакал от досады -
Такого он не ожидал!
Такой измены и засады
Не вынес и огонь послал.
Изжарились, сгорели все!
Все: содомисты, лесбиянки,
И геи, прочие поганки,
И "звёзды" все во всей красе;
Начальство разное от ЖЭКа
До высшего, как чебуреки
Дымились на сковороде
И места не осталось где,
Все эти "избранные" жили,
И где азартно так блудили.
Ну, так бывает. Все отцы
Всегда немного ретрограды,
Продвинутые дети рады
Собой гордятся, стервецы.
Но если бы Отец читал
Чего-нибудь про толерантность
И слово знал "экстравагантность"
Огонь бы с неба не послал.
Он объявил бы референдум:
"Гоморре быть или не быть".
Тогда на кухне и в передней
Любой бы мог вопрос решить.
И Тот подумал: "Эти трое,
Того гляди, опять придут
И не найдут. Погибель Трои
Устроят сразу, в пять минут!"
А он надеялся, что всё же
Хоть где-то праведники есть,
Хотя один бы! Это сможет
Спасти России жизнь и честь...
А если нет? Помилуй, боже!
Тогда и Тота уничтожат?
Тот сделался каким-то бледным,
(Конечно, смерть бывает раз),
Но он же был таким не вредным
И разных так любил зараз!
А за любовь нельзя казнить
Тот прочитал об этом где-то,
Но вдруг, то вымысел поэтов
Чтобы распутства убелить?
И тут представилась картина -
Вернулись трое:
- Не нашли!
- Ни одного? Что за причина,
Вы может не туда пошли?
- Да нет, туда, в твою Россию,
Которую ты сам избрал
для праведных. Там все косые
И никого, кто бы не крал.
- А как же Тот и он ворует?
- По мелочи, так, зажигалки.
- Он что, и курит? Да-а, рискует...
- К тому же он на женщин падкий!
- Распутник?!
- Да. Вернее, нет!
Он притворяется поэтом,
Чтобы распутных мыслей след
Скрыть и запутать всех при этом.
- Меня-то помнит?
- Это да! Вообразил почти-что сыном,
Твоим. Конечно, ерунда
Он был всегда слегка кретином.
- Ну, ну, полегче. Сын кретин,
А кто отец тогда? Ты думай!
А кто такая эта Лин?
Узнать немедля, быстро, пулей!
И ринулся один из трёх
Всё разузнает, всё запишет
Кто Лин такая, как живёт,
Что делает, чем даже дышит!
Пока всё это происходит
Грядущее для нас темно
Полина, знай! Он рядом ходит
Не всё ещё предрешено.