Ты любил мой негреческий профиль
и созвездие родинок алых
у ложбинки примятой (от снов ли?),
где в ночи твоя нежность стекала.
Ты прощал мой характер несносный,
непонятный, изломанный почерк.
Если мне задавались вопросы,
был ответом незыблемый прочерк.
Это время я помню наощупь,
только чуточку, самую малость.
Моя стрижка, нелепая, в общем,
не по-русски "гарсон" называлась...