Не проходи
не обнаружив зла.
Оно таится где-нибудь в прихожей.
Я чувствую: вон тот с румяной кожей
тебе немного недодал тепла.
Ты отстранись, присядь, забудь на миг –
стихи,
вино
и псовую охоту,
приди на мой не вырвавшийся крик
ведь я, как неудавшийся старик,
как рядовой из в ночь сгоревшей роты,
как тамбурин, чтоб превозмочь зевоту
жонглирует бессмертием твоим,
так я, превозмогая страх животный
горжусь, что стал бессовестно ручным
и ползающим в муках благородства,
а ты не пей из вон того колодца,
ведь там бессмертье: что я перед ним.
Мои стихи: святое покрывало
добра и зла,
доверчивости,
лжи.
Ты помнишь, как кукушка куковала,
травинкой-песней руки мне свяжи
и успокой во имя тех поэтов,
что не вернулись в поздний час домой,
а если хочешь, снова песню спой
в стихи, как в солнце юное одета.
И будет полон этот дивный зал
смешенье чувств, видений и безумства
и не поймешь — где подлинно искусство,
а где кликуш воинственных оскал
плетьми по нервам разрывает душу.
А я так неожиданно устал
с природой слиться,
как хромой послушник
вдыхает ртом могильный шорох скал.
Присядь и ты
и чуточку послушай.
Природа нам дарует мадригал.
Но наш пейзаж был ограничен полем,
сапожек хруст под мятою травой.
Там церковь, пруд,
там столько юной воли,
там было все предсказано тобой.
И кто же там
твой светлый сон покрал,
он в осень впал,
чисты его сомненья,
и там где расплескался краснотал
взойдут ростки твоих стихотворений.