Птицелов. Из Азнавура

            
      (Тем,  кого  убила любовь)

Знобит  осенняя  погода.
Весь  день  с восхода  на  закат,
Как  обречённый  листопад,
Летит  с  больного  небосвода
За  стаей  стая,
Словно  ад  страданья  прОклятого  рода
Вернул  земле  из  чёрных  врат.

Любовь  синонимом страданья,
Взлетает к  синим  небесам
На  выдохе  полупризнанья
К гипотетическим  весам
Сомнений  в  знаках  зодиака;

Там   делит  их  бесстрастный  рок
На  те  чей  помысел  высок
И  те  где  властвует  порок -
На  всходы  терниев  и  злака.

Безжалостный  метемпсихоз
Влечёт  загубленных на  муки
В  долину  горестей и  слёз.

Вот  стали  перистыми руки,
Вот  клювом  вытянулся  нос.

Кругами,  с  криками  тоски
Летят  к  закату  косяки.

Изведав  скорбь  неразделённой
Любви,  духовно   воспарив,
Шагают, сердце  не  смирив,
За  грань... 
Но  гибельный  порыв
Их  возвращает,  оперив,
К  земле, любовью  оскорблённой.

Летят  убитые  любовью,
От  равнодушия  луны,
Их  клювы  болью  сведены,
Их  перья  спекшиеся  кровью
Как  души  грешников  черны.

Летят  в  отчаяньи  бессилья,
Летят  заламывая  крылья
В  давно  покинутую  сень.

Летят  мечтая  встретить  тень
Былой  любви,  былых  свиданий
В  места  напрасных  упований,
В  места  предгибельных  страданий,
Где  в  точку  съёжилась  шагрень.

Комком  дрожащим  в  грустной  позе,
Как  наркоман  в  тоске  по  дозе
В  застрехах  прячутся  они,
Своими стонами  терзая
Предел  утраченного  рая,
Его  манящие  огни.

Я – птицелов – их  понимаю,
Их  скорбной  жалобе  внимаю,
Ловлю  охваты  крыльев – рук
И  вторю  им  как  брат  и  друг.

Я  стар.  Живу  анахоретом,
Печален,  груб  и  одинок.
Моё  гнездо – мой  уголок 
Друзья  не  балуют  приветом.
Да  и  друзей,  признаться,  нет.
Давно  постыл  мне  этот  свет.

Лишь  птицам  рады  эти  сети.
Я  их  встречаю  на  рассвете
И  в  ночь, когда  весь  город  спит.

Судьбою  проклятые  дети
Летят  в  силки,  тенета,  клети...
Мой  дом  для  них  всегда  открыт;
Мольбой  и  стонами  объят,
Пронизан   горечью   утрат,
Неудержимого  рыданья…

На  запределе  подсознанья
Мои   печаль  и  состраданье
Открыто  с  ними  говорят.

Когда-то  был  и  я любим.
Она,  как  юный  херувим,
Мне  робко  сердце  подарила.
Но  я  был  глупым,  горделивым,
Беспечным,  грубым  и  ленивым
Повесой,  ветряным  как  дым.

Она, прощаясь, обняла,
Всё  поняла  и  всё  простила,
Тайком меня  перекрестила
Ушла  и  пульс  остановила,
Посторонилась,  умерла.

С  тех  пор  ищу  в  тоске  напрасной
Немые  абрисы  прекрасной
Её  души,  что  в  крыльях  птиц
Летит,  летит,  свергаясь  ниц,
Внимая  горестному  зову,
Ко  мне -
         убийце,
                птицелову.

Я  стар.  Мне  скоро  уходить,
Садиться  в  чёрную  карету.

Я  так  хочу  за  гранью  света
Найти   невидимую  эту
Судьбой  оборванную   нить,
Чтобы  ласкать,  боготворить
Мою  потерю,  как   Джульетту,
Как  Беатричче,  как  Одетту,
Чтоб  музу  грешного  поэта
Любовью  вечной  одарить.

Я – птицелов.  Я  понимаю
Крылатых  вестников  без  слов.
Ласкаю  их  и  обнимаю,
И  как   свои  воспринимаю
Их  боль  и  грешную  любовь.