Тени растягиваются жевательной резинкой,
приникая к асфальта ноздреватому лицу.
И листьев запиленная пластинка
золотыми осколками рассыпается внизу.
Ступая по вечера желтой гальке,
воздух глотая, как шардоне,
прислушайся к рощи картавости галльской,
всмотрись в кириллицу листьев в родной стороне.
Грусть непостижима, как дева Мария,
и даже в любом проявленье светла.
И листьев реплики сырые
бережно ловишь, как рюмочку из стекла.
Наполни ее до самого краешка
и пей, дегустируя, воздух хмельной,
слова перекатывая, как камешки,
округлые камешки речи родной.
25 ноября 1999