я не мог смотреть в ее глаза
за налетом пошлости и смрада
я один, наверно, слышал боль
от ее пронзительного взгляда
я один, дотронувшись, фривольно
вдруг отпрянул в страхе от руки
до чего же могильный будто холод
вдруг пронзил от мозга до кости
с пьедестала свергнутая нимфа
с нарочитой скверной на губах
описать навряд ли я сумею
этот бред безумца на словах
каждый день в компании разгульной
ее стан, подобный божеству
все мелькал, немного нагловато
зарождая в воздухе грозу
среди водки и сигарных тлений
средь грязи матросских вечных склок
запах душ, гниющих, испарение
чуть смягчал фиалковый поток