Когда я детство вспоминаю,
мне серой кажется Земля.
Грачи огромной тёмной стаей
летят в небесные поля,
и пропадая в синих далях,
они забыли обо мне,
а я в истоптанных сандалиях
сижу на старом низком пне
и в небо с завистью наивной
гляжу им вслед и так хочу,
чтоб стала я, как в сказке дивной,
невестой чёрному грачу.
Руками слёзы вытираю,
измазав пыльное лицо,
а стаи друг за другом тают,
и не оденет мне кольцо
на пальчик грач. Не быть мне птицей!
Как горько это сознавать!
Пора домой, и спать ложиться
с сестрой в холодную кровать,
тянуть худое одеяло,
чтобы укрыться с головой,
но нам двоим оно так мало!
Под этажерку мышь стрелой
метнулась, ночь по дому кружит,
продукты ищет. Где бы взять!
Мы съели всю еду на ужин.
Ложись-ка, мышка, в норке спать.
Сейчас придёт цветная кошка,
уляжется клубком на грудь
мурлыкать, согревать немножко,
в обнимку с нею даст уснуть
и спрыгнет вдруг неслышной лапкой
на пол. Струится лунный свет.
Хвать мышку! Я скорее в тапки,
смотреть, поймала или нет?
В зубах застыл с хвостом комочек,
сверкнули в темноте глаза.
Я мышку хоть боялась очень,
но жалко, и бежит слеза.
С утра будильник раздражённо
железной шляпкой зазвенит,
и печь остывшая, зажжённым
сырым поленом, задымит.
Мой младший брат у теплой стенки
в кроватке спит. "Пора вставать!-
я тереблю ему коленки -
Нельзя нам в садик опоздать!"
Сестра два бантика в косички
себе вплела из разных лент.
"Витёк, положь на место спички!"-
я отняла, и рёв в момент.
Торопит мама: "Умывайтесь",
а рукомойник снова пуст.
Воды нет в вёдрах. "Одевайтесь."
Выходим. Рядом с домом куст,
давно увядший, тоже серый,
глядит щетиной старика,
и только в небе стаей белой
в просторы манят облака.