Мне снятся виденья северных стран
Уже четвертую ночь.
Как ветер, лохматя белый туман,
Птицей уносится прочь.
Серые камни, покрытые мхом,
Баюкает мать-река.
До неба поднялся гранитный холм.
Ель на нем, словно рука.
Зеленая шуба древних лесов
Укрыла земную твердь.
Лишь изредка уханье слышно сов,
Да тихо пройдет медведь.
И старой березы предсмерный визг
В этой тиши так уныл.
Багровый, как сердце, солнечный диск
В тенях закатных остыл.
И ночь распустила свои власа
С холодной проседью звезд.
Наутро умоет траву роса-
Капли небесных слез.
Лишь воды в реке отразят пожар
Грустной осенней луны.
Зверинной тропой пойдет неспеша
Хозяйка лесной страны.
Тело нагое прикроет наряд
Ее белокурых влас.
Лукав и насмешливо-дерзок взгляд
Зеленых, как заводь, глаз.
Тянутся древа, как сотни колонн.
Стелятся травы ковром.
Увидев ее, раскрылся бутон
И заблестел серебром.
Птицы, проснувшись, поют, как весной.
Ветер колючий умолк.
Ждет терпеливо под старой сосной
Хозяйку огромный волк.
Бросился к ней, как игривый щенок.
Радостно вьется, скуля.
На землю упал у прекрасных ног,
Глаза, как два алых угля.
С ласковым смехом целует она
Жуткую волчью пасть.
И пробегает по коже волна
Чувства сильнее, чем страсть.
В этой зеленой вселенной они
Свободны, как лунный свет.
Весь мир, будто создан лишь для двоих
Пока не блестнет рассвет.
Серым, как шкура, все станет вокруг.
Воздух-сырой пеленой.
Расстает в тумане преданный друг,
Понурившись под сосной.
Уйдет и хозяйка в лесной чертог,
Слезы в глазах храня.
И снова завянет ночной цветок,
Не радуясь краскам дня.
И так сотни лет вдали ото всех,
Радость мешая с тоской,
Не может надеть она волчий мех,
А волк войти в род людской.