Знаешь, Джим, а ты жесток немного –
Выкручиваешь руки, душу, рисуя на запястьях,
И смотришь даже как-то строго,
Твердишь заезженной пластинкой – «Счастлив!»
И мне теперь так сложно от тебя добиться
Улыбки прежней. Смеешься в сторону кому-то.
А я… а я устала сонной птицей биться
В твои полу-слова, недо-любовь. Так глупо.
Нет. Скорее больно. Больно. Больно. Больно.
А ты хрипишь, что очень счастлив без … .
Что очень счастлив с … . что слишком поздно
Для … . Джим, а ты жесток. Джим. Джим. Исчез?
Исчез! Исчез. А помнишь, ты тогда писал мне письма,
Где звал по имени, но как-то даже нежно. Или мне казалось?
Писал, что несколько боишься. Не за себя. Лишь за меня.
А я писала, что меня никто не любит. Так. Давя на жалость.
Ты писал, что скоро может будешь, может рядом, может … .
А я ждала тебя, мотая шею шарфом. Ведь без тебя мне … .
Джим. А ты жесток. И смех других мне не поможет
Забыть тебя. Забить на нас. Джим. А я еще пишу тебе.
Пишу, когда немеет горло, и не хватает сил
На выведение значков, в которых то, что ты зовешь любовью
На то, о той, о том, о тех, что сам, Джим, не любил,
На то, что в пустоте терзает болью.
Знаешь, Джим, а ты жесток. Жесток. Жесток. Жесток.
Забудь про время. Предатели наручные спешат.
Джим. Джимми, милый. Ну, нажми курок.
Я больше не хочу тебя лю… , я не хочу тебя искать.