Предел возможности терпеть,
когда металлом раскалённым
души касается тоска,
И делать вид, что жизнь прекрасна
под чёрным дулом у виска!...
Он не хотел воспоминаний,
всё повторялось вновь и вновь,
Он проклинал судьбу смешную
за смерть, за слёзы, за любовь.
Барон цыганский! Власть и деньги!
Он так привык быть на виду,
В жестокой памяти ненастье
и путь на кладбище по льду.
Тянулись дни, как на закланье,
его любовь была мертва,
Он разговаривал лишь с тенью,
ей не нужны его слова.
Друзья и в радости, и в горе,
как в волчьей стае здесь война,
В глазах холодных мало грусти,
сердцами правит Сатана!...
Он в первый раз, поверив в Бога,
не в силах справиться с судьбой,
Просил священника в соборе
свечу зажечь за упокой!