Как будто под ласкою мамы,
тепло мне, привет твой любя,
а где-то над далями Камы
лиловая грезит заря.
Моё отступило сиротство,
и будто гудят в небе вновь
шальные ветра Горизонта,
в разрывах тугих парусов.
И снова закат над рекою
мне будит волненье в кровИ:
невинная встреча с тобою,
наивная ласка руки.
И звёзды мне светят милее,
как в детстве сиял Альтаир,
прощальной звездою над реей,
над парусом, в радостный миг.
Я вижу, отчалили шлюпки
с рассветом к речным островам -
жемчужным, как в яркой улыбке -
агатовым берегам.
Наш остров песчаные косы
сплели, возвышая над дном,
булыжные сверху наносы
сменяются к низу песком.
Ведь остров он тоже кораблик,
намывом на галечный мол,
встречает теченье, как саблей,
и в кОсу плетёт за кормой.
Есть мачты - плакучие ивы,
с ветвей, будто с рей - паруса,
могучие ветра порывы
несут острова в небеса.
В небеса, что глядят , отражаясь
и видятся синью в далИ,
зовут в журавлиные стаи,
облака и они - корабли.
ОблакА - паруса на закате,
любых, самых призрачных форм -
улетевшие мысли мечтателей,
не нашедшие аэродром.
В ночИ закрываете звёзды
далёкие, будто волной,
а звёзды такие серьёзные,
и пенится след за кормой.
Корабли на теченьях галактики
и планет бортовые огни,
вы мчитесь за далями спрятаны,
берегов огибая буи.
Господа, в этом мире все странники.
Что ж, отмечу в журнал бортовой,
что прошёл возле мыса отчаянья
и вхожу в бухту встречи с тобой.