Я - талант, согласен. Но во мне жил гений - огромный, могучий и неповторимый. Мы с ним уже готовы были потрясти мир! И потрясли бы. И вошли в анналы ("анналы" - с двумя "н") истории, литературы, в антологии, хрестоматии и школьные учебники. Девочки с очаровательными прыщиками на личиках переписывали бы наши строки в заветные татрадки, а седовласые профессора по вечерам в своих кабинетах корпели над монографиями, посвящёнными нашему творчеству. Полные страсти и жизненной силы девушки проклинали бы нас, потому как любимые очкарики-аспиранты по ночам не ласкали их тела, а изучали наши творения для своих диссертаций. Нас бы экранизировали, потом делали римейки, писали либретто по нашим сюжетам и ставили оперы на лучших сценах столиц мира. Многомиллионные тиражи, комиксы, мюзиклы, авторские права, споры наследников. Эх...
И всё проклятая устрица! Она оказалась не такой, как предыдущие 37, которые тихо и мирно проскользнули в наше горло. А эта - тоже мне, талант! - ухитрилась встать в позу "зю" и застрять в нём! Вы ж понимаете, ей хотелось жить! А нам с гением не хотелось? Ещё как хотелось!
Ах, лучше бы я умер вместе с ним... Но так распорядилась судьба: он погиб, а я остался жить, чтобы хранить священную память о безвременно погибшем гении. Ах, счастье было так возможно! А вместо этого приходится мне прозябать тут, в этой убогой Стихушке, среди жалких людишек, которым даже краешком сознания не довелось в жизни прикоснуться к пониманию, что такое истинный гений...