Седою снежною короною качая,
С достоинством признание даря,
Берёзке на излёте января
Кедр предлагал, волнуясь и страдая:
„О милая, я полон чувств к тебе.
Зимой и летом от тоски всё зеленею.
Когда же согласишься стать моею,
Ну не томи, что чувствуешь ко мне?“
Берёзка зимняя – не летняя, понятно,
Но не спроста её любимицей зовут.
Она дрожит, но не теряя гордость тут
Ему, до боли, отвечает внятно:
„Ты, государь в лесу авторитет.
Любая ель была бы только рада,
Не то что объяснения, а взгляда,
Который отражает солнца свет.
Но я верна, тому кто так далёко
В стране чужой отображён листом:
Обычный клён в воображении моём,
Милее всех и вся до издыханья срока.
Забудь меня и сердце не томя
Найди себе, о государь, другую.
Пускай я в одиночестве тоскую,
Но я живу, действительно, любя.
Его привет, что мне приносят птицы,
Дороже мне всех ценностей в сто крат.
И знаю я, что он ответу рад,
Пусть нам судьбой и не дано соединиться!“