В поединке с недобрым —
я знаю — невольно грубею.
Сокровенное прячу
за ширму лихой болтовни,
И в заведомой муке
лечу на чужие огни,
А в ночи перед чистой бумагой
по-детски робею.
Проклинаю тщету мелочей —
как подобье вериг,
Разговоры, нередко
пустым отдающие звоном…
И живу по
не мною придуманным,
странным законам,
Открывая саму себя, может быть,
только на миг.
Есть спасение в долгих,
бессонницей полных ночах,
Что роднят с тишиною и
мудростью сердце шальное,
И дыхание матери
слыша за тонкой стеною.
Выношу свои тайные беды
на слабых плечах.
Передышки не будет.
Проходит бросок за броском.
Устаю, спотыкаясь
на азбучных истинах вечных...
Да, грубею, грубею,
но чувствую, как человечность
Всё острее, неистовей, яростней в сердце моём.