Треснутая скрипка,
вроде манускрипта
ноты на пюпитре, сам - навеселе.
Вперив в ноты бельма,
он плутует, шельма,
пьески, мол, купи три и не пожале...
Не пожалеешь, что во мраке
на ощупь крадучись по Праге
от вышеградских, от посевов
забрел в Йозефов, забрел в Йозефов.
Шепчет: без обману,
дескать, по карману
музыка любому, ты же - не любой.
Ты же, дескать, ребус,
свой озвучь-ка резус,
ты, я ясно чую, крови голубой.
Не пожалеешь, что во мраке
на ощупь крадучись по Праге
от вышеградских, от посевов
попал в Йозефов (Ты попал...)
Треснутая скрипка,
вида манускрипта
ноты на пюпитре, сам - навеселе.
Вперив в ноты бельма,
он плутует, шельма,
сед не по палитре, иней на скуле.
Звуки, как ни мучь их,
так же лгут ему, в чьих
мыслях бездна, в деснах - зуд, а в сердце - грай.
Что ему ответишь
ты, ходячий фетиш?
После, мол, сочтемся, нетопырь, играй!
“Каждую ночь просыпался вампир в своем гробу, но его воспоминания о тех днях, когда он был еще живым, очень тревожили его. Он хотел, еще раз увидеть солнце. И однажды ночью, он проснулся слишком рано, когда солнце еще садилось за горизонт. Превозмогая страх, он открыл окно склепа и посмотрел на солнце – и последний луч ослепил его. С тех пор вампир был слепым. Он не мог как прежде искать себе новую кровь. Поэтому, он стал появляться с наступлением тьмы на улицах Йозефова, одетый как бродячий музыкант с черной скрипкой в руках. Он начинает играть очень печальную музыку, но как только эти звуки коснутся чьей то одинокой души, то скрипка начинает манить их к себе, в объятия слепого вампира. Вампир выпивает кровь своих жертв, а из его слепых глаз, падают на мостовую Йозефова кровавые бусины."