Сначала это было одно небольшое произведение, т.с. монолог озабоченного мужа. Но у женщин нашлись свои аргументы. Поскольку не каждый углубляется в чтение рецензий, я решил наиболее интересные, на мой взгляд, вынести на первую страницу. Стих приобрел форму поэтического диалога, даже полемики.
Роман Шулевский:
Можно, я расскажу тебе, что меня бесит? Только не злись, хорошо, видишь - я на коленях. Можно, чтоб твой ПМС был один раз в месяц? И раз пятнадцать, не больше, приступ мигрени?
Можно, я привяжу тебя к спинке кровати? И пусть на тебе будут только прозрачные трусики. Я буду долго и нежно губами снимать их… Что, телефон? Постарайся без длинных дискуссий.
Можно, сегодня я сам покажу, как можно? Всю Камасутру использовать, впрочем, не стану. И обещаю предельно быть осторожным… Да, понимаю: тебе она по барабану.
Можно тогда хоть раз, чтобы я – на спину, ты же вот эдак, вот здесь и вот так перекинешь ногу… Ну обязательно, как же тут без вазелина? Ты в туалет? Хорошо, подожду… немного…
Можно, когда-нибудь нас будет двое сразу? Долго убалтывать друга мне не придется. Дом содрогнется от нашего садо-мазо! Ладно, как скажешь, конечно, друг перебьется.
Можно – не можно… Ну что я тут переживаю? В мочку зубами впиваюсь со всей силы, вскриком твоим убеждаясь, что рядом – живая. И, наконец-то, почувствовав: зашевелилась.
Ирина Савинова:
Я сейчас расскажу, что меня так блябесит:
Одинока вдвоём, что хоть вой от тоски! Философствуешь тут о моём ПМСе, нипадеццки я злюсь, собирая носки! Ты диван давишь задом, насилуешь телек, и орёшь на меня, мол, шумит пылесос...
Посмотри на живот, отрастил от безделья! Пипку в зеркало видишь? – возникает вопрос!
Долг супружеский есть? Да отдать тебе лишь бы! То, что я не готова, тебе всё равно! Три минуты, как кролик, потом захрапишь ты, завестись мне когда? Потому – как бревно…
После спать не могу, но и этого мало! На фик на ночь горох? Это слушать невмочь! Тянешь вечно во сне на себя одеяло - вот такой эгоист, а я мёрзну всю ночь!
Нет бы ужин при свечках, ведь было же раньше! А теперь, как раба, пропаду ни за грош!
В выходной бы меня пригласил в ресторанчик... Только с другом в пивнушку ты лучше пойдёшь!
Ты чего там бубнишь? О какой Камасутре? Мне при стирке, уборке достаточно поз! Ты бы завтрак, ( хоть раз!), приготовил мне утром, полку в ванной прибил, починил пылесос…
Да, я русская баба, в горящую избу - как два пальца…неважно! И так без конца...
Ну, чего ты опять ухмыляешься, изверг? Мне с дивана не сдвинуть своего жеребца!
Что, попробовать хочешь ещё садо-мазо? Ноги хоть подними, под диваном протру! По копытам тебе мокрой тряпкой бы вмазать! И по морде лица, коль не хошь по добру!
Хочешь секса втроём ты? А, может быть, хватит? Вон, припёрся дружок, на рогах ведь опять! Привязать бы вас скопом, обоих, к кровати, и уйти, как ни в чём ни бывало, стирать!
Ксюла:
Привяжи меня к спинке чего угодно...хоть даже кровати...
Ты вызываешь у меня гормональную бурю...
Мой ПМС подстраивается под тебя каждое утро...
А давай мы целым подъездом...Желательно сидя в ванне...
А можно, попробуем новую позу, ведь не зря я ходила за барабаном...
А можно друг твой придёт с женой , а я позову подругу...
А попробуем новую плётку...
А измажем друг друга сажей...
Милый, укуси меня в ухо...
Милый, можно я буду кричать, пока не охрипну...
Роман Шулевский:
А можно, я уши заткну куском пластилина? Тогда хоть охрипни - я все равно не слышу. Хочешь, с тобой поделюсь? И тогда можешь ногти в спину. А при оргазме - пожалуйста, даже ниже.
Можно, я привяжу тебя к велосипеду? Все ж, согласись, креативнее, чем на диване. В дело пойдут твой вибратор, и Колька-педик, и дюжина ушлых соседей в сидячей ванне.
Что нам нельзя, а что можно - ты знаешь лучше. Любой твой каприз уже не покажется странным. И только один вопрос не перестает меня мучить: ну скажи, ну зачем ты ходила за барабаном?
Лилия Слатвицкая:
Можно, я удивлюсь? На убогость амурных фантазий... Камасутра? Пропахла давно нафталином, вызывает известный рефлекс... Ну, зачем? Ну, зачем ты припёр этот тазик? Я ж сейчас в переносном, любимый... Хорошо, разговаривать будем про секс.
Можно, я поделюсь? Хорошо бы, ты знаешь... в горбатом. В "Запорожце", взрывающем сумрак ночной. Непременно пусть едет по нашим родимым ухабам. Да, в багажнике - там и тесней, и прикольней, родной!
Интересно на кладбище. Ночью. Конечно, в могиле. И чтоб гроб заколочен непременно был чьей-то рукой... И в ковше экскаватора - оооочень! Пускай он грохочет! А в кабине - твой друг, нужный ритм нам задаст, дорогой.
Вот ещё очень хочется... Можно, я тебя... эдак? С лубрикантом клубничным, какой там ещё вазелин? А меня в это время... вот так... и вот так... сверху Эдик. Да не таааак!!! Так ничё не получится, блин!
Плётки-шмётки... Отстой, прошлый век, паутина! А слабо с парашютом, чтоб вместе, в экстаз - в затяжном?.. Или нет! Пусть вокруг - голубая пучина. И акулы, акулы... И мы под водой. Всемером.
Ой, да что же ты бледный такой? Поплохело? Ну давай, продолжай, а не стой перепуганным пнём!
Знаешь, милый, ещё я хотела... Ты кудааааа?????
Я хотела ещё про горящую избу... с конём...
Роман Шулевский:
Вот проклятый склероз! Я ж у Эдика был на поминках. Скоро месяца два, или три, как наш Эдик того… Что обидно: он пал не на поле шикарной блондинки. И в гробу, я смотрел, схоронили его одного.
А ведь он был хорош для неполных своих девяноста, в отношении дам неизменно выказывал прыть. Он любил дэ труа, и при случае запросто-просто, если челюсть при нем, мог о сексе еще говорить.
Ладно, было – прошло, пролистаем и эту страницу. – Волноваться нельзя, – каждый день повторяют врачи. Кстати, да, о врачах – я ж к тебе собираюсь в больницу. Не забыть бы чего. А о сексе давай помолчим.
Лучше я похвалюсь: убирался недавно в серванте, в запыленном углу пару тубов нашел невзначай. Фрукта нынче в цене, так зачем пропадать лубриканту? В общем, я испытал: очень вкусно на булку, под чай.
Там же я откопал твой вибратор, узнавши не сразу, мне пришлось приспустить перед зеркалом в ванной трусы. Я, конечно, не жлоб, но какая ж ты, Лилька, зараза: он вобще не идет ни в какое сравнение с …
Где ж ты раньше была? Все так быстро меняется в мире. Поневоле пишу – мы ведь оба с тобою глухи. Видно, масть не легла. А ведь помнишь, как мы на Стихире не об этих страстях сочиняли друг другу стихи?