Тринадцать
Несмотря на жару и усталость,
Оставляя следы на песках,
Вспоминал Он, как мать попыталась
Дверь закрыть и его не пускать.
В небе голуби, бросив долины,
Продолжали пространство делить...
Для соседских детишек из глины
Он теперь их не сможет лепить...
Состраданьем соблазны измерив,
Он решился простить и понять
Тех, которые утром поверив,
В тот же вечер сумеют предать.
В откровеньях не зная преграды
Жизнь разбить, уподобив стеклу...
Если это кому-нибудь надо -
Вероятно по силам Ему!
Мысли исподволь стали словами.
Он не слышал чужие шаги ...
Так секреты Его узнавали
Те, что с бездной в душе - рыбаки...
Удивляя людей по пути,
Не боясь им смешным показаться,
Шел всё дальше Упрямец один,
А за ним, потихоньку - Двенадцать.
ЦАРСКИЙ РОД
В горах, где в ручьях ледяная вода,
А ветер мучительно сух,
Беспечно бродили овечьи стада:
Их гнал одинокий пастух.
Открытый душой, он сомнений не знал,
И, взрослый в четырнадцать лет,
Не раз у медведей ягнят отбивал,
Пел песни и спал на земле.
Но не отвагой он стал знаменит,
А редким талантом певца,
И посох пастуший на гусли сменил,
Просторы - на стены дворца.
Война началась: оказалось, певец
В бою безнаказанно смел:
Опасный противник убит наконец,
Герой, как всегда, уцелел.
В восторге народ, и поэтому царь
Увидел соперника в нем,
Заставив спасенье в пустыне искать,
Преследуя ночью и днем.
Жестокость - безвинно страдавших удел...
Он верных в пути находил,
И жертвенный хлеб, если голоден, ел,
И пленных теперь не щадил...
За время скитаний наградою стал
Нежданно доставшийся трон.
И ярче, чем прежде, гарем заблистал,
Мятежный народ покорен.
Невольная слабость - чужая жена...
Есть выход всегда у владык!
Жизнь друга теперь превратиться должна
В находку для вражеских пик.
Без малого сорок нелегких годов
Уверенно царствовал он,
Свободных мечом превращая в рабов
И чтить призывая закон.
В потомстве его все умны и крепки:
И воин, и царь, и пророк...
И плотник, который за наши грехи
Себя на распятье обрек.
Платок
Платок - боязнь злых языков старушечьих,
Условие забав неразвитой души, -
Перекрестясь движением игрушечным,
На улице спешу сорвать, чтоб не душил.
А через десять лет пред той же самой дверью
Высоким делает волнение порог.
Прикрыла голову, склоненную доверием
К тому, кто все во мне без перемен сберег.
Сберег тетрадь, моим избитую размером,
И старый дом, где я живу, шаля,
И мысль: "Он сам моей не хочет веры.
Ему нужна неверуйщая я".
***
Можно выбрать причуды дорог,
Можно долго мечтать, вышивая.
Не пришел мой назначенный срок.
И я рада тому, что живая.
Спит в метели свернувшийся кот,
Вызывая спокойствием зависть.
Были воля и гордость, и вот
Лишь надежда и вера остались.
Где-то рядом бушует прогресс,
Неспособный излечивать злое.
А душа, в ожиданье чудес,
Тихо бродит вокруг аналоя.
***
Бездорожье, неверие, холод,
Вереницы бессмысленных бед…
Здесь давно не хозяйничал Воланд,
И пророк не рождался на свет.
Если ровными сделать дороги,
Попытаться учить дураков,
Вызывают помехи налоги,
И фантомы различных долгов.
Видно, Ангел-хранитель нам нужен,
Нужен Бог Интернету взамен,
Ведь несут в себе русские души
Ген любви и терпения ген.
Избегая смиренья тупого,
Я живу, никого не виня,
Так как предки мои из Тамбова,
И так мама учила меня.