День девятый. Крест с распятьем. Сердца хрупкость. Свет с небес...
Отпевание было в нижнем храме. Обычно, горе роднит, - обнимались, плакали - все мы, обогретые её любовью, но большое сердце, вместившее всех нас, разорвалось. Раньше она была Верочкой, теперь и всегда - инокиня Олимпиада.
Хочется рассказать о чуде, которое стало неожиданным подарком мне на погребении близкого друга. По окончании литургии, подходили прощающиеся, в свою очередь я коснулась тонких холодных пальчиков и своим лбом приложилась к её голове. Ощущение, что она здесь, с ней можно говорить, - общаться, будто с живой, заставило что-то шептать и вслушиваться...
Началось отпевание. Древние монастырские распевы, медленно меняющееся местами священство, читающее особый чин погребения монашеского. Инокини в чёрном с большими яркими, светящимися букетами роз... Было ощущение распахнутой души, туда вливался свет, от этого теплело сердце. Кажется, всё происходило вне времени, свечи догорали, кто-то раздавал новые. Часто подходили, брали меня за руку, становилось жарко от горячих ладоней и от родных сердец...
"Приидите, последнее целование дадим, братие..."
На этом распеве снова друг за другом пошла череда, кланяясь земно, целуя деревянный крест в восковых перстах. Как и в первый раз, я коснулась руки и лба, но моя девочка не отозвалась... Только тело! Она не общалась больше! Отпевание унесло душу - её не было возле гроба! В потрясении, пройдя шага три, я вцепилась в руку батюшки Сергия...
Вот что происходит, оказывается, во время православного отпевания!
Всю службу, в окружении своей свиты, стоял Виктор Янукович, он шёл с нами и до кладбища. Простую монахиню провожал президент. Многие, ничего не видя от слёз, его не заметили.
Необычно яркое для конца октября солнце било в глаза, было тепло, плыл погребальный звон... И вдруг монахи запели пасхальное: "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!"
И с сердца и плеч свалилась тяжесть, стало легче идти, будто Пасхальная радость вливалась в душу! Осталось чистое ощущение чуда... И хлеб монастырский, с солью, согретый в ладони, был невероятно вкусным и уже не хотелось плакать. Потому, что чудо вошло в нашу жизнь, и осталось в душе неистребимым светом.