Где у Синего моря волн изменчивый бег,
Двое мыкали горе, доживая свой век.
Только море и небо и нужда на двоих.
Даже Пушкин там не был, сочинивший про них.
В землю по уши врыта у моря изба.
Рядом в дырьях корыто, как на смерть полгроба.
Всё вокруг обветшало, только колья стоят.
Убери-ка ты жало, старуха-змея!
И залатанный невод трижды брошен в волну.
« Вот на счастье бы, мне бы, хоть рыбёшку одну.»
И пришла Золотая, ярче солнца светя.
Словно дырки латая в стародавних сетях.
Не для скромного харча, не продажа за грош.
«Отпусти меня, старче и что хочешь возьмёшь.»
Горек промысел судный рыбака-старика
И грызут обоюдно и нужда и карга.
Счастье трижды добыто, только жадность сильней.
«Мне не нужно корыто. Мне дворянство нужней!»
Трижды море вскипело, трижды волны несли.
Только бабе пол дела до дворни и земли.
«Мне и челяди мало, мне подайте моря!»
Только рыбка устала. Только хлопоты зря.
Рот от уха до уха разевает карга.
Замолчи же, старуха, скупая Яга.
Рассердилась пучина. В берег лупит волной.
Не грусти, старичина. Возвращайся домой.
Снова по уши врыта у моря изба.
Снова в дырьях корыто, как на смерть полгроба
Так же сушатся сети и не вышел им срок.
Сказки слушают дети. Сказка – ложь, в ней намёк.
В этих сказках старухи превращаются в краль.
Сказки - только лишь слухи и не в слухах мораль.
Успокоится море и пройдёт много лет
И другую историю сочинит нам поэт.
Там и пиво и мёды и беда не беда,
Только мне бы свободы от баб иногда.