Свистать всех наверх, потому что нет жизни внизу.
Ушёл экипаж, а за ним потянулись и крысы.
Круг неба померк, и застыл, вышибая слезу,
подвальный типаж, увлекая живых за кулисы.
На судне аврал, хоть давно превратился в суднo
облезлый баркас, наречённый "Титаник" в придачу.
Здесь каждый соврал, с этим каждым мы все заодно.
Удача – у касс, неудачник, как водится, плачет.
Заел объектив, и "не верю!" кричит режиссёр.
За камерой – трал, перед нею ломается прима.
Сюжет совратив, крысы мечутся реже. И всё.
Коль это – аврал, значит, раньше была пантомима.
Оставьте для нас номинацию "быть наверху",
возможность поднять, и подняться, и выбраться всуе.
Круг неба погас. В нашем кубрике всё на слуху.
Сползаем по дням. А бездонность ещё дорисуем.
Куражится муть, обращая стилягу в стилет,
Корёжится мел – налицо заплывание жиром.
Хотелось уснуть капитаном пятнадцати лет,
который сумел. Но с годами весь вышел транжирой.
Истерик огонь угасает когда-то. Не здесь.
Киношный дурман длится вечным авралом. Так надо.
Кто вышел на гон, погрузился в гремучую смесь,
тот ценит карман и считает стабильность наградой.
Вокруг голоса. Тихий ход создаётся винтом.
Пусть даже на дно. Эти кадры берут из альбома.
Порвать паруса или красить в рубиновый тон –
по сути одно, ведь свистать всех наверх по-любому...