Когда, хоть тресни, рифма не идет,
И алкоголь не греет мозг и пузо,
А скука мне зевотой сводит рот –
Тогда к себе я призываю музу.
Ее я громко кличу в тишине:
«Явись, о Муза, разгоняя тени,
Свой дивный лик для лобызанья мне
Подставь и сядь ко мне ты на колени!
Со мной, о Муза, ты не знай стыда
И распустись, подобно дивной розе,
Дождемся мы прекрасного плода
В стихах, а также, может быть, и в прозе!»
Но муза дерзновенная молчит,
Она горазда прятаться, я знаю,
И ей плевать, что мается пиит.
И снова призывать я начинаю:
«Известно всем, что ты по многу раз
Гомеру, Пушкину и Байрону давала
Отменный поэтический экстаз,
Что много раз руками обнимала
Кого-нибудь, и даже старый член
Союза литераторов России
Не раз в твой попадался сладкий плен.
Ах, сколько на руках тебя носили,
И чем тебе платили за любовь,
Питомице развратного Парнаса?
А может, занята ты, грея кровь
Коня крылатого, безумного Пегаса?
Горяч и крут пернатый жеребец,
Но все ж могла бы выбрать ты мгновенье
И нежной ручкой выправить конец
Хоть этого бессмертного творенья!»