Над седой Аддис-Абебой
Встала новая заря,
Разрумянилась в полнеба.
Вышло солнце, озаря
кумачом сады и пашни.
Дочка грозного царя
С высоты дворцовой башни
Невзначай взглянула вниз,
И увидела: «Денис?!»
Лик ее был чист и светел.
Я улыбкой ей ответил.
Мне как будто в сновиденье
Вдруг явился с высоты
Чудо-ангел наслажденья,
«Гений чистой красоты».
Сквозь туманность Андромеды,
Реки Млечного пути
Добрый дух сумел найти
Шелк для знамени победы.
Вот стою я перед стягом
В Красном зале во дворце,
Я в единственном лице
Перед всем ареопагом.
Здесь собрался высший свет:
Главы, важные вельможи,
Государственный Совет
И жюри, и гости тоже,
Царь с царицей в своей ложе
В зал глядят из-за кулис.
Два лица – два цвета кожи,
Будто ночь и день сошлись
Волей Господа смешались
Воедино тьма и свет.
Испытанья завершались.
Предстояло дать ответ,
Верное найти решенье
На «продукт кровосмешенья»:
«Кто в свой век умами правил,
прививал изящный вкус
и на целый мир прославил
сам собой Святую Русь.
Кто из русских эфиопов
Не украдкою, как зверь,
А вошел достойно, в дверь
Триумфатором в Европу?»
Это детская забава.
«Речь идет, - я отвечал
О потомке Ганнибала,
Он – «начало всех начал».
Что сказать? – велик Тургенев.
Также как богат Морган,
Так и Пушкин – русский гений,
Поэтический орган».
После этого ответа
Я любовь к себе снискал,
Ибо чтили здесь поэта.
Зал ему рукоплескал.
Лишь царю было не сладко.
«Хорошо, - судья сказал,-
вот еще одна загадка
(в напряженье замер зал):
«Он пространством бесконечный,
Жив движеньем вещества,
Ходом времени предвечный.
Целый мир – его паства.
Он повсюду средь живущих,
Но как дух не исследим,
Многорукий, вездесущий,
Многолик, но все ж один».
Судьи смотрят – лица строги,
Им ответ необходим.
- «Вероятно речь о Боге
здесь идет, мой Господин!»
И вторым ответом тоже
Все удовлетворены.
Я следил за царской ложей.
Ясны очи у жены
Эфиопского монарха -
Две волшебные луны
Загорелись вдруг азартом.
А глаза у Серафимы -
Две звезды под балдахином -
Были радостью полны.
Нет, надежда не погасла,
На войне как на войне.
Мудрые слова как иглы,
Колят глаз и сердце мне:
«В мире нет его длиннее.
Ни души в нем, ни лица.
Это слово не имеет
Ни начала, ни конца,
У него нет и творца.
Это не имеет веса
И простой величины,
Но такого нет повесы,
Кто б не знал его цены.
Это вовсе не мешает
И не видимо для глаз,
Создает иль разрушает
Все, не спрашивая нас».
Вот загадка. Шли минуты.
Я же их не замечал.
Мозг работал как компьютер.
Ожил зал, но я молчал,
Думал, напрягая темя,
Мне казалось, битый час.
Буду посрамлён сейчас…
Да, уже выходит… ВРЕМЯ!-
Нет конца и нет начала,
Нет ни веса, ни цены,
Нет ни дома, ни причала,
Ни детей и ни жены…
Нет от времени лекарства,
Коль попал к нему в капкан.
Рушит горы, рушит царства,
Как проснувшийся вулкан.
Посыпает главы пеплом,
Погружает все во тьму.
И рождением и смертью
Мы обязаны ему.
Равнодушно и бесстрастно,
Как могильная плита.
В мире все ему подвластно:
И Любовь, и Красота…»
Загудел зал, словно улей.
Рядом с «блеском янтаря»
Я увидел, как сверкнули
Очи грозного царя.
Судии листают рьяно
Кто конспекты, кто «талмуд»,
Угодить хотят тирану,
Оградить от нервных смут.
У придворных жизнь собачья,
Царь велит – ты хоть умри…
Решены все три задачи.
Царь же счет ведет иначе:
По нему – осталось три.
Только развести руками…
Но не надо вешать нос.
Вот, что значит жить с волками
Задают еще вопрос:
«Что содержит лед и пламень
Что прозрачно как хрусталь,
То она тверда как камень,
То холодная как сталь,
То, закрыв собою небо,
Посылает грозный знак,
То одаривает негой
И животное и злак.
Хочет – оживляет рощи,
Скверы, парки и сады…»
-Нет,- сказал,- загадки проще,
Как и формулы воды.
Дорога она в пустыне,
В бане – исцеляет нас,
На морозе лютом стынет,
Превращается в алмаз.
На вершинах гор высоких
Там, в родимой стороне,
И тотчас же в тишине
Я услышал вздох глубокий:
«Что как ветра дуновенье,
словно буйная весна
вдруг лишит в одно мгновенье
нас и разума и сна?
Что так сердце нам тревожит,
Забирает наш покой
И казнит своей рукой,
Всё же нет её дороже?»
Голос исходил из ложи,
Там, где царская семья.
Чистый голос был похожий
На журчание ручья,
Что течет в «Долине Сказок»,
Среди зелени лесной.
Вдруг повеяло весной.
Я зашелся от экстаза.
Как шагреневая кожа
Сжалась, съежилась душа
До размеров царской ложи.
До чего же хороша
Эта Дива – примадонна.
Шея, лебединый стан…
А душа ее бездонна,
Как Великий Океан.
Видя, как младая Леда
На меня метнула взгляд,
Понял я – близка победа,
Проглотив тот сладкий яд
Переполнившего чувства.
Голова упала с плеч,
Будто мне в кровать Прокруста
Предстояло тотчас лечь
Я взошел бы на Голгофу
Вместо Господа Христа,
Я б помчал к царю Гороху
В незнакомые места
Лесом, тропками глухими,
Где живут лишь колдуны,
Ради милой Серафимы.
Все мы, если влюблены,
То немножечко безумны.
Ты Судьбе не прекословь.
-«Это чувство, друг мой юный,
Называется Любовь!»
Говорят, я очень бледен
Был, когда давал ответ.
«Это наш вопрос последний.
Государственный Совет,
Мудрый властелин Селастий
И законный наш супруг
Вам дают свое согласье.
Будьте счастливы, мой друг».
Так сказала мне царица,
Грозного жена царя.
Так принцесса молодица
Стала мне жена. Не зря,
Эти «ведьмы» колдовали.
Выбор и не так уж плох.
А какой переполох
Был. Три дня мы пировали
И теперь вот
ЭПИЛОГ:
Жизнь текла светло и гладко.
Пил я мед из нежных уст,
Заедая шоколадкой.
Но соперник мой француз
Был галантным кавалером
И искусным парфюмером.
Полюбив цареву дочь,
Он ей вызвался помочь.
Рек, что черная Лилея,
Станет окромя всего
Всех румяней и белее,
Коль послушает его.
Галл ей как по нотам шпарил,
Так она, мол, дорога…
Для нее, де, он обшарил
Все альпийские луга,
Собирая там прилежно
Маков цвет и молочай,
Белладонну и подснежник,
Грациолу, Иван-чай…
Он, вставая спозаранку,
Рвал омелу и росянку,
Тараксакун, астрагал
Собирал ученый галл.
В поисках лечебной глины
Исходил он все долины
И каньоны заодно.
Опускался он на дно.
Из кораллов и растений,
Коим не было числа,
Он готовил мази, кремы
И эфирные масла.
Гостем будучи, алхимик
Сей на свадебном балу
Заморочил Серафиме
Чан, и та ему в пылу
Или скуки ради, в танце
С ним сойдясь лицом к лицу,
Принять несколько сеансов
Обещала наглецу.
Кончив месяц свой медовый,
Чашу я едва испил,
Как к сеансам приступил
Сен Жермен, француз бедовый.
Я супруг не очень строгий.
Дни и ночи весь в делах,
И поэтому в итоге
Получил, увы и ах!
От ученого вельможи
И от любящей жены
Парочку изящных рожек.
Что поделать: «c'est la vie »*
КОНЕЦ
*C'est la vie(франц.) – такова жизнь
Памятник Пушкину в Аддис Абебе