По следам одной легенды
Есть люди, которые навсегда остаются в памяти народной, даже если о них не написано ни строчки, не сохранилось ни портрета, ни фотографии. И дело не в чинах, званиях или богатстве – все это «моль и ржа». Помнят тех, кто делает добро.
Таких людей много, скажете вы… И очень хорошо, что много! Но не все они так сильны духом, мудры и кротки, как Алексей Егорович Озерцов, живший и похороненный на дьяконовской земле Буйского района Костромской области, в народе прозванный «святым Алексеюшкой».
1. Легенда
Родной край, скажу честно, знаю не очень-то хорошо. Пока он для меня своего рода terra incognita, каждый шаг по которой – открытие. И одним из таких открытий стала легенда о «святом Алексеюшке».
Жил, говорят, в Чудце (окрестности села Дьяконова) немощный человек, лежал много лет. Страждущие тянулись к нему со всей округи – за помощью. И никому он не отказывал: каждого выслушает, каждому совет даст. А когда умер – стали люди за исцелением ходить к нему на могилку.
Вот и вся легенда. Но вопросов, согласитесь, возникает много. И решила я узнать об Алексеюшке побольше.
В Дьяконово выбралась только в августе 2007 года. В самую жару. Моей проводницей стала Вера Сергеевна Смирнова, заведующая Дьяконовским сельским клубом. Именно ей мы обязаны тем, что имя А. Е. Озерцова стало широко известным в Буйском районе. Она первая сделала попытку обобщить и систематизировать сохранившиеся о нем сведения. Получилось это так. Где-то в середине 2000-х В. С. Смирнова начала собирать материалы для доклада «Православие и народная культура». Уроженка деревни Пирогово Дьяконовского сельсовета, она с детства слышала об Алексеюшке, да и местные жители, которых расспрашивала при подготовке доклада, много о нем говорили – так что упоминание об этом удивительном человеке, сделанное в работе Веры Сергеевны, не было случайным. Затем ее попросили подготовить реферат для ежегодных районных краеведческих чтений уже непосредственно об Алексеюшке (в разделе «Легенды нашего края»).
- Тогда-то я и узнала его полное имя – Алексей Егорович Озерцов, – заметила Вера Сергеевна. – Впервые услышала, потому что в народе его иначе как Алексеюшкой или «святым Алексеюшкой» не называют.
Немало ей пришлось походить по окрестным деревням, расспрашивая людей, которым посчастливилось так или иначе соприкоснуться с Алексеем Егоровичем. А таковых, к сожалению, осталось уже немного, потому что, по подсчетам Веры Сергеевны, А. Е. Озерцов умер в 1936 году. Кто-то уехал, чьи-то воспоминания фрагментарны – поэтому узнать удалось далеко не все, а о документальных свидетельствах говорить вообще не приходится…
2. У Николы Чудца
Сначала мы с Верой Сергеевной отправились на могилу А. Е. Озерцова. Путь неблизкий – километров пять от Дьяконова напрямик по полю и лесу, а затем вброд через реку Кострому на противоположный берег, где стройно возвышается Николаевская церковь (церковь Николы Чудца, как ее здесь называют), закрытая, по словам местных жителей, еще в 1934 году. Сегодня храм находится в плачевном состоянии, службы там не проводятся, разве что иногда, по большим праздникам. Но верующих не останавливают ни осыпавшаяся штукатурка, ни прогнившие доски пола – они все равно приходят сюда, чтобы помолиться.
Именно здесь, у Николаевской церкви, и завещал Алексей Егорович себя похоронить, а отпеть просил у Ферапонта (в Воскресенском храме села Ферапонт, который был закрыт позднее Николаевского, в 1938 году). Так и сделали. Его могилка затерялась среди других захоронений. Ни имени. Ни дат. Простой железный крест да оградка. Но здесь всегда цветы. А трава и на самой могиле, и вокруг нее сильно примята – видно, что сюда «не зарастет народная тропа…». Перед смертью Алексеюшка, как записала Вера Сергеевна со слов своих собеседников, сказал, чтобы приходили люди к нему на могилку один раз в год, а он будет за них молиться. И приходят – с горем, когда идти больше некуда. Верят. Что и могила Алексея Егоровича имеет целительную силу, что если даже взять с нее немного земли и приложить к больному месту – все пройдет.
Берут. Ямку даже выкопали. И, говорят, помогает…
- До клуба я работала в детском садике, – вспоминает моя спутница. – У нашего повара Лидии Александровны Курочкиной на кисти руки росла косточка, и ничего ей не помогало. Она приложила земли с могилы – и все прошло.
А еще местные жители рассказывают о Раисе Маловой, у которой так заболели ноги, что до могилы Алексея Егоровича она добиралась чуть ли ни ползком – а назад уже шла (случай приведен со слов В. С. Смирновой).
3. Натальино
Перебравшись по шаткому мостку через ручей, текущий под кладбищенской горкой, мы с Верой Сергеевной пошли в деревню Натальино, где жила тогда Александра Александровна Шипова, двоюродная племянница А. Е. Озерцова. Она встретила нас радушно, дала испить водицы, мысли о которой на августовской жаре навязчиво роились в голове, и пригласила в светлую горницу – именно горницу, потому что, переступив порог этого дома, мы как будто попали в начало ушедшего столетия. Очень чисто. Никаких атрибутов цивилизации. Все предельно просто: домашний иконостас с лампадкой и старинные церковные книги на столе (некоторые из них – Евангелие и Псалтырь – Александра Александровна унаследовала от своего двоюродного дядюшки), незатейливая мебель, половичок… На стене фотографии родителей хозяйки дома: отец Александр Аполлонович в форме царской армии (в Первую мировую он сражался за Отечество и попал в Австрии в плен, где потерял здоровье) и мама Наталья Макеевна в темном глухом платке. Простые суровые лица. Простая, полная трудов и лишений жизнь.
Александра Александровна родилась в 1931 году, и, когда Алексей Егорович умер, ей было всего-то, как она сказала, лет пять, поэтому ни внешности его, ни привычек вспомнить не смогла. Но обращенные к ней слова: «Куропаточка ты моя …» – навсегда запали в душу, да еще добрая, ласковая улыбка и мягкий голос.
О внешности же Алексея Егоровича рассказала жительница Натальина Валентина Михайловна Козлова. Был он, по ее словам, невысокого роста, худощавый, со светлыми глазами и гладким, приятным лицом, носил небольшую бородку.
Разговор этот вели мы за чаем у Александры Александровны. Богатый накрыла она стол! И все угощение показалось мне почему-то особенно вкусным: и вафли, и конфеты, и пряники…
И Алексей Егорович, по ее словам, всегда просил поставить самовар для гостей и оправить лампадочку. К чаю у них подавали все, что было в доме. Кормили и поили каждого. А ходили к Алексею Егоровичу часто. Тех же, кто прибывал издалека, устраивали и на ночь.
Нелегкая жизнь за плечами у Александры Александровны, но доброта, радушие и трудолюбие, которые она с ранних лет видела в родительском доме, остались с ней навсегда. И глубокую веру она пронесла через все выпавшие на ее долю испытания. А впитала ее тоже в родительском доме, где жил и ее двоюродный дядюшка Алексей Егорович Озерцов, глубоко верующий человек.
4. Алексей Егорович
Семья Шиповых не бросила родственника в беде. Александр Аполлонович и Наталья Макеевна взяли больного Алексея Егоровича в свой дом и заботились о нем, за что немало пострадали от властей. Дело дошло, как рассказала Александра Александровна, даже до суда, на котором ее отец получил срок с конфискацией имущества за то, что, якобы, имел нетрудовые доходы от людей, приходивших к Алексеюшке за помощью и приносивших ему продукты (денег он никогда не брал). Посадили Александра Аполлоновича в тюрьму, но через месяц, хлопотами Натальи Макеевны, выпустили. И имущества, слава Богу, не тронули.
- Даже, – вздохнула Александра Александровна, – приезжал кто-то из Буя, чтобы убедиться, что Алексей Егорович действительно сильно болен. Распахнул на страдальце одеяло… Но, увидев калеку, положил ему на грудь мелочь и сказал родителям не бросать несчастного.
Алексей Егорович был совершенно беспомощен: у него высохли обе ноги и левая рука. Владел он только правой. Но ел сам: тарелку ставили на дощечке ему на грудь.
Лежал он так, говорят, лет сорок: занемог где-то в двадцатилетнем возрасте, а умер лет шестидесяти. И никогда не жаловался – наоборот, улыбался и другим помогал. И пролежней у него не было.
Родом А. Е. Озерцов из Натальина. Большого образования не получил, но грамоте разумел и книги духовные всегда читал. Много молился. Просил батюшку причастить его…
Более подробными сведениями об Алексее Егоровиче мы, к сожалению, не располагаем.
Обратимся к свидетельствам людей, которым (или родственникам и знакомым которых) он так или иначе помог. Вот что удалось узнать В. С. Смирновой.
Екатерина Ивановна Румянцева, проживающая ныне в поселке Чистые Боры Буйского района, в четырехлетнем возрасте вдруг перестала есть. Родители отправились за советом к Алексею Егоровичу. Он сказал им съездить к Ферапонту и заказать водосвятный молебен. Еще отца с матерью со службы не было – а девочка запросила еды.
Прасковья Александровна Иванова из деревни Юрецкие рассказала, что ныне покой ная Анна Осиповна Потехина до тринадцати лет не могла ходить. Родственники обратились к Алексеюшке – и он ее исцелил. Анна Осиповна уверовала в Бога, прожила более восьмидесяти лет, и ноги ей больше никогда не отказывали, только прихрамывала.
Лежала вместе с Алексеюшкой в Шушкодомской больнице женщина по имени Мария Михайловна. Вдруг он обратился к ней с вопросом: «Крыша-то у твоего дома хорошая?». Она очень удивилась. На крышу как будто не жаловалась… Но, приехав домой, удивилась еще больше: крышу-то ветром снесло…
Совпадение? Или, возможно, Алексей Егорович слышал какие-то разговоры о непогоде в тех краях, где жила Мария Михайловна? Кто знает. Но таких совпадений немало.
Следующие воспоминания нам предоставила краевед поселка Талица Буйского района Любовь Васильевна Капустина. Сестра ее мамы Парасковья пришла к Алексеюшке за советом: переезжать ей на новый лесоучасток или нет? Он ответил, чтобы она не хлопотала, жила на прежнем месте. Так Парасковья и сделал, а вскоре умерла при родах.
- Приходили к Алексеюшке за советом и из Демьяновских сел, – продолжила свой рассказ Любовь Васильевна. – Жена маминого брата тетушка Авдотья Егоровна пришла, когда ее муж, дядюшка Ипат, поехав на лодке за кладью (товарами, необходимыми для строительства дома), не вернулся. Предполагали, что утонул, но тела не нашли. Алексеюшка подсказал, что тело надо искать близ села Ферапонт. Так и оказалось. Позднее Авдотья Егоровна пошла к Алексеюшке посоветоваться по поводу строительства нового дома. Она сомневалась: продолжить строительство или пожить еще в старом доме? Не хватало мха. Алексеюшка сказал, что начатое дело надо завершать. А за мхом направил в Сосновские леса. Как он мог знать обо всем этом, лежа дома? Или был такой внимательный и памятливый, запоминал все, о чем говорили заходившие мужики?
Внимательный? Да. Памятливый? Вне всякого сомнения. И еще, добавим, мудрый. Но этого было бы явно недостаточно, чтобы сделать то, о чем здесь рассказано. А узнать нам, повторяю, удалось далеко не все: с тех пор, как Алексей Егорович умер, прошло более семидесяти лет, сменилось несколько поколений.
Приведенные нами примеры – всего лишь ряд отдельных случаев, о которых и сегодня можно говорить с определенной долей уверенности. А народу к Алексеюшке, как в один голос заявляют старожилы Чудцы, приходило очень много. Значит, ниспослал ему Бог за долготерпение и кротость некую особенную силу, дающую возможность помогать страждущим?
Мы, конечно, ничего не можем утверждать за давностью лет… Но память народная говорит сама за себя.
Елена КАЗАНЦЕВА
(Елена Трипольская - мой литературный псевдоним)