взметнулся c кожи теплый шлейф и медный локон нервно дрогнул,
в ночь у «Максима» метрдотель об стойку звонко стопкой хлопнул -
он знал..., Она не сводит глаз, а он, согнувшись прокажено
всю волю заключил в анфас, перфекционный, напряженный
махнул неброско: «повтори»…и распылил гнедую душу…
прохлада там… у Тюильри..а близ Пигаль хмельно и душно,
ведь рядом распласталась Бланш, в объятьях пылкого Монмартра
что даровал мужчинам блажь, но не из робкого десятка…
таким как он – заказан путь, через витые тротуары
до нимф кружащих в Мулен Руж и украшавших будуары
благоуханием духов, что превзойти, Её не смели…благоуханье…
он продрог, спешило суетное время…
и неизменно утекло, с последней каплей злого виски
на Елисейских рассвело, Она сбежала по-английски
рдяной пронырливой искрой...
и он опять начнет сначала…
Она манила красотой, но ничего не обещала…(с)