Цепи рву одиночества горького.
Выношу его в шаткую темь. На улицу.
Втречаю ладонью теплую морду
Моего товарища собаки-умницы.
Она ко мне скулит по-дружески,
Ей почему-то хочется плакать.
Завидую её собачьему мужеству
Всю жизнь свою цепью на шее звякать.
Сует мне в щеку язык шершавый,
Сердце бескорыстно теплом наливая.
Шепчу тихонечко: Шарик, Шарик,
Ты понимаешь, Шарик – весна шальная..
Она, понимаешь, кружится, бесится -
От вихря этого некуда деться!
Взобраться б на небо звёздною лестницей
Да вот, понимаешь, сердце!
Смотрит из груди оком недрёманным,
Как мир на ладони радости выплеснул..
Эх, ты ж боль моя, мать едрёная!
Мне бы тебя нагайкою выхлестать!!..
Видишь я разошелся как..
Давай с тобой про другое лучше?
Гляди – на небе звездочки шелковые,
И месяц, как молодая луковица.
Он смотрит тоскливо и притомленно
И хочется ему чего-то особенного –
Возможно хочется быть влюбленным?
Иль пить свободу из речки сонной?
... Прости, моя девочка. Глупости, глупости...
Тупею, как нож о мясо.
Порою страшно от собственной тупости,
От чёрствости. От измятости.
Наверное я выгляжу костюмом поношенным?
Нет? Спасибо! Позвольте к ручке!
Завсегдатай и полуночник,
Камень у края кручи..
Любимая, не толкай меня в пропась!
Пожалуйста! Я здесь полежу немного..
Боюсь?!.. Я давно позабыл чувство робости –
У меня просто катиться вниз устали ноги.
Это – приметь – последняя круча,
А впрочем как хочешь, снимаю ответственность.
Возможно со дна звёзды смотреть лучше?
А? По-моему убедительно и веско –
Толкай! Распахни для объятий губы!
Прочь мещанские ахи, прочь!
Возможно сегодня я буду грубым –
Ну что ж – последняя ночь...
Как?!! Ты – передумала??! .. Прости – юродство.
Я люблю тебя.. Всё так, каk положено.
Что? Будем просто душами родственными
И ни хрена сверхсложного...
Прости, моя девочка.
Глупости. Глупости...