Не сгорел наш театр, но был близок к тому много раз,
старый занавес тлел от небрежно оброненной искры.
Но огонь бывшей славы в софитах над рампой погас,
забывают слова в лучших актах седые артисты.
Реквизит сгнил в труху и наряды протерлись до дыр,
потерялась у Ричарда Львиное сердце корона,
костюмер заложил Бонапарта последний мундир,
и вот-вот натурально на сцене умрет Дездемона.
Драматург, не дождавшись призывного шепота муз,
прибивает на сцене заплаты на слабые доски.
Музыкант продал скрипку и щиплет бурятский камуз.
Режиссер духом пал, тексты пьес крутит на папироски.
Еще чуть - и разрушится наш зачарованный мир,
зал покинет последний, когда-то влюбленный в нас зритель,
не дождавшись, что драму напишет нам новый Шекспир,
в Голливуд заманил его, видимо, змей-искуситель.
Только нам не сбежать за пределы привычных ролей,
горизонты сужают привитые с детства трюизмы.
А Строитель театра ушел создавать королей,
не оставив в наследство ни стойкости нам, ни харизмы.