барону фон Науендорфу, майору, и сержанту Вегингеру посвящается
Южная Африка. Пыль и зной.
Близ Калькфонтейна, в русле реки,
Вокруг родника зелёной стеной
Растут высокие тростники.
И призывно журчит ручеёк: «Испей!
Усталые ноги омой скорей
В прохладной и чистой воде!»
Воды! Но витбои насмерть стоят:
Три дня не стихает отчаянный бой.
«Воды! За глоток – хоть к дьяволу в ад!
За каплю рискну головой!»
Журчит ручеёк день и ночь напролёт,
Лепечет, бурлит, игриво зовёт
К прохладной и чистой воде!
Четвёртые сутки! В атаку опять!
Но черти-витбои стоят стеной.
Воды! Сколько будем мы здесь торчать?
А ну поднажми! Ура! За мной!
Вот так же и дома течёт ручей,
Журчит и поёт средь родимых полей
О прохладной и чистой воде.
Не вышло! Мы рухнули навзничь без сил,
Потрескались губы, песок на зубах;
Противник атаку вновь отразил,
И мы залегли в раскалённых камнях.
Русалки зовут: «К нам скорей приходи,
Тебя мы прижмем к холодной груди
В прохладной и чистой воде!»
«Воды! Воды! Хоть один глоток!» –
Кто-то хрипло взмолился в бреду.
Звенит на камнях говорливый поток:
«Господь не оставит, я воду найду!»
Журчит ручеёк, беззаботный, хмельной,
И прочь утекает, играя волной
Прохладной и чистой воды.
Замолкли пушки – покой гробовой;
И страшен Смерти немой оскал;
Вповалку лежат офицер, рядовой –
Снаряду неважно, в кого он попал.
А на той стороне ручеёк всё поёт:
«Раны омой в прозрачной, как лёд,
В прохладной и чистой воде!»
Стонет майор: он ранен в живот,
Три дня на жаре и доктора нет.
«Воды! Хоть глоток!» – он тщетно зовет,
Но только ад завывает в ответ.
И ночью и днем журчит ручеёк:
«Воды! Мне б хотя бы один глоток
Прохладной и чистой воды!»
Сержант, сам изранен, дополз едва:
«Осталась еще пара капель вина, –
Из горла с трудом прорвались слова. –
Вот фляга, майор, пейте до дна».
А ручей всё журчит, всё поёт в песках:
«Придите, так тесно в моих берегах
Прохладной и чистой воде!»
Майор от фляги отвел жадный взгляд:
«Да мне-то конец, как ни крути.
Спасибо, пей сам, мой верный солдат!
Ты лучше к орудьям сумей доползти».
О райских кущах поёт ручеёк,
Бежит по камням весёлый поток
Прохладной и чистой воды.
Сержант вдруг ткнулся в песок лицом,
Смешались с кровью капли вина,
Теперь им с майором всё нипочём:
И жажда, и раны, и эта война.
А ручей всё журчит в горячих песках,
И купаются камни в пенных струях
Прохладной и чистой воды.
В атаку! В атаку! Ура, враг бежит!
Победа! Скорее, всем хочется пить!
Повсюду звон стали и цокот копыт,
Жажда и боль не смогли нас сломить.
Облако гари стоит над ручьём;
Жизни и славе гимн мы споём
Иль прохладной, чистой воде.
Der Kampf um die Wasserstelle
...........................Major Frhr. v. Nauendorf und Sergeant Wehinger.
Im suedwestafrikanischen Land,
Bei Kalkfontein, im Aubgebiet,
Liegt im ewig sengenden Sonnenbrand
Ein kuehler Kolk zwischen Roehricht und Ried.
Es singen die Quellen, sie bieten den Gruss:
Trinkt! Trinkt! und netzt euch den staubmueden Fuss
An der klaren, frischen Wasserstelle.
Wasser! Die Witbois halten es fest;
Um den Trunk tobt seit drei Tagen der Tod.
»Wasser! Dann mag mich fressen die Pest!
Nur einen Tropfen in letzter Not!«
Es plappern die Wellchen kokett und kalt,
Sie plaetschern und plauschen: kommt bald, kommt bald
An die klare, frische Wasserstelle!
Vier Tage! Wir stuermen zum fuenften Mal,
Und waere das Labsal von Teufeln umringt.
Wasser! Wann endlich endet die Qual!
Noch einmal gestuermt! Es gelingt, es gelingt!
Wie in der Heimat durch Wald und Feld
Sprudelt das Baechlein, o selige Welt,
An der klaren, frischen Wasserstelle.
Umsonst! Nun liegen wir muerb und matt,
Verdurstend, die Lippen sind rissig und wund,
Der Wahnsinn haelt uns am Boden platt,
Gluehheiss ist der Stein dem saugenden Mund.
Die Nixen winken: Bei uns ist es kuehl,
Kommt, badet mit uns im heitern Gespuel
Der klaren, frischen Wasserstelle.
»Wasser! Wasser! Nur einen Schluck!«
Einer ruft heilig, schon wirr ist sein Sinn,
Das Waesserchen drueben aefft gluckgluckgluck:
»Gott fuehret zum frischen Wasser mich hin.«
Das Wellchen schwatzt weiter und kichert und lacht
Und hat seine windigen Scherze gemacht
Auf der klaren, frischen Wasserstelle.
In der Batterie herrscht Graeberruh,
Offiziere und Mannschaft sind zermetzt;
Kein Schuss mehr, Hans Klapperbein schmunzelt dazu,
Gefallen fast Alles und zerfetzt.
Und drueben das Teichlein laedt ungestuem ein:
Trinkt doch und wascht euch die Wunden rein
An der klaren, frischen Wasserstelle.
Getroffen im Unterleib, aechzt der Major,
In der furchtbaren Hitze, drei Tage lang.
Kein Arzt. Er rafft sich vergebens empor:
»Wasser!« Er hoert nur Hoellengesang.
Durch Tag und Nacht hoehnt das Quellengegluck:
»Wasser! Ein einziger kleiner Schluck
Aus der klaren, frischen Wasserstelle!«
Da kriecht ein Sergeant, zerschossen wie er,
An seine Seite, muehsam, und lallt:
»Ein letzter Rest Rotwein, ich bring ihn her
Unserm lieben Major; nun trinkt alsbald!«
Die Quelle ruft drueben ohn Unterlass:
Kommt her zu mir, eilt an mein UEbermass,
An die klare, frische Wasserstelle!
Der Major, mit gierigem Blick, lehnt ab:
»Dank! Treuer! Trink du! Ich bin nicht mehr nuetz.
Du hast noch Kraft, du bist noch nicht schlapp,
Schlepp dich zurueck an Batterie und Geschuetz.«
Es murmelt das Fliess wie im Paradies,
Und klangvoll huepft ueber Gries und Kies
Die klare, frische Wasserstelle.
Der Sergeant bricht zusammen, der Rotwein mischt
Sich im mehlichten Sand mit dem sickernden Blut,
Waehrend beider Qual im Durst erlischt;
Und Alles feiert und rastet und ruht.
Die Quelle nur rieselt von Bord zu Bord
Und laeuft und lockt immerfort, immerfort
Auf der klaren, frischen Wasserstelle.
Vorwaerts! Der letzte Sturm gelingt.
Und Alles wirft sich kopfueber hinein,
Die Pferde zittern, die Nuester klingt,
Der Durst ist besiegt, und aus ist die Pein.
Um die Quelle verzieht sich der Pulverqualm;
Von Leben und Lorbeer flutet ein Psalm
Ob der klaren, frischen Wasserstelle.