И вдруг на миг исчезла старость,
и отступила слепота,
и трогал он, прогнав усталость,
округлый камень живота*.
Лилась прохлада из окошка
и тусклый свет уже серел.
Малыш в утробе дергал ножкой –
живой, играл уже, пострел.
А может, это только снится?
К утру растает страшный сон,
и не забьют ее, блудницу,
камнями, как велит закон?
Она, прикрывшись ручкой тонкой,
белее мраморной стены,
смотрела, с ужасом ребенка,
дрожа от страха и вины.
Но он, движением неточным
махнув рукой, велел ей сесть,
и вдруг сказал: «Ты непорочна.
Объявим всем благую весть».
И лишь, на миг пронзая время,
кольнуло сердце под ребром…
А в женском теле зрело семя,
уже спасенное добром…