Протоптанная тропа – пробор на седой голове,
Сугробы – запудренные нарывы и папилломы,
Ветер сметает ветви - ресницы отломанные,
Ветер качает вечер в петле, завязанной на Неве.
Зиму насильник схватил желтомордый,
Намял потными руками бёдра, груди, плечи,
Держа нож луча у горла, грозя искалечить,
Исполнил порочный барочный Lustmord.
В больном изумлении застыла вскинутая бровь
Косым торцом крыши какого-то терема из глухомани.
Возбуждает взмокшее тело, и невыразимо дурманит
Местами клюквой высвободившаяся кровь.
Сквозь посмертные дыры стоков и разрезы отмёрзших ворот
Жар-псы врываются в её дворовые полости
Выпревшие, клыками ручьёв вгрызаются в её кости,
Но я не стану их гнать из этого половодья отходящих вод.
Я в журчании слышу раздухаривающуюся весень,
Это как кладбищенский колокольчик,
Который так сладко поёт,
Что не хочется останавливать его песнь песней.
Едкая вода протравила на распадающемся теле след -
Трупных проталин пепельную зелень
Расходящуюся, так расходится в небесной бирюзе лень
Утолённого Солнца - медовый свет.
Изображение: Otto Dix "Lustmord I, Versuch" 1922 г.