Окунаюсь в тебя, что из Гатчины тянешься нервом,
как в энергию, в реку познания первых уроков своих.
Вожделенным волненьем, несешь в сумасшествия дерби,
постигаю, как вновь, обнаженное чувство любви.
О великий слепец, и охотник небес Орион,
ты единственный черного неба полковник,
три звезды тебе в пояс, коль нету на небе погон,
(у медведицы есть же, зачем то, половник).
Перезрелый подросток, тобою серьезно простужен,
и расписан зеленкою звезд организм.
В горле ком, точно кашель, который натужно,
рвет гортань, из которой ревет фанатизм.
Я живу в макияже твоих полутеней.
Словно чувственной молнией, вспорот артроз,
и твой девственный голос, внимаю во время прозрений,
погружаясь в твой северный город, остуженных слез.
В эпидемии тайной инфекции - бич поколений,
в совокупности призрачных дум, сокрушенных всерьез,
я блистательно верю в безумства твоих откровений,
в них пространство и время с моим ожиданьем слилось.