***
- И вновь забытое начало, оставленное в устье бытия - изъян на одеяле мирозданья, укрывшем чей-то помутненный разум. Сквозь протоплазму проплывающие мысли - один вопрос. Давно поросший беленой, бурьяном...Как полагает мой любезный оппонент - под звон монет способен ли родиться чистый дух? Душа и тело совершенного созданья? Сознания, единого с моим. Возможно ли рождение живого... Из камня и металлов ледяных. На мертвой и неблагодатной почве, самой себя загнавшей в деревянный гроб. За слов пустых закрытой на засовы дверью. Скажи мне, зверь, в чем смысл существованья? И есть ли в созиданье смысл - на твой столь искушенный взгляд? Ведь Ад сейчас столь небывало популярен, а Рая, будто бы, и вовсе нет. Из года в год и сотни лет - "Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа"...Гордыня, скажешь ты? Судьба такая, друг - родиться, умереть и вознестись на небо - заплесневелой коркой хлеба у нищего оставшись на руках. Бездарность рифм. И веры нет словам - кострам подобным горам старых книг. И вновь рыдает почерневший лик иконы под взгляды почерневших душ. "Обрушь свой гнев на тех, на этих...А этим подари любовь и вечное богатство". И в совершенное свое дорогу царство выдай...
- Так запряжем четверку верных братьев и Жизни гроб по миру пронесем? В последний путь. Сюжет загнуть и написать конец. Устал, отец. Меня одолевает скука. И даже пьяницы подруга не в силах изменить судьбу. Родиться, умереть и заново воскреснуть... Кнутом оставшись в пальцах палача? Кто к нам с мечом, тот от меча... Лишь часовая стрелка отстает. "Да будет царствие... Мое!" - доносится из каждого двора и грязного подъезда... И лишь у перекрестка-переезда, на долгих странствий рубеже увидит каждый сам свою Итаку. Бараки или призрачный дворец. Отец, под звон монетный можно танцевать. Зачать безгрешного ребенка от пьяницы и игрока? Пророка карточных баталий, кудесника граненого стекла? Возможно все... Безбожно лгу, прости за каламбур. Я зверь, урод и балагур - приходится поддерживать себя в достойной форме. А заодно и всех твоих людей. Пойми, что на костях и из костей безгрешный не построить город. Истории о вознесении стары... Не сам ли ты спалил до основания вознесшийся до райских врат Содом? Огнем вознесшийся? Вознесшийся своим путем. Отличным от твоих возвышенных идей, но все же плодотворным. Эгидой новых идеалов порожденным - своей безумной головой. И путь их, я не в силах не отметить, вполне себе успешный и простой.
- Просторы царствия Содома и Гоморры не простирались далее своей земли. И пусть с огнем они не ворвались в Эдемский сад, а лишь совокуплялись у ворот... Парад безумцев, проложивших брод в размеренном движении сюжета, в летах оставшемся как идеал. Оскал святого лика на иконе. В былине о Содоме и Гоморре увидел ли себя, мой добрый друг? А может быть, и свой девятый круг... Построенный на частоколе рук порок - острог заблудших, но безвинных душ. В бензиновых разводах луж увидевших все то, о чем мечтали... Ведь вот оно - столь близко и знакомо... Желанный рай, желанная корона. Ты сам разрисовал чугунные сосуды словами, чье двойное дно - окно в твой безупречный мир. Продажа душ, игрушек и надежды? Невежды от сохи и топора. Пора ли выпускать четверку игроков из клети собственных театров? Театров одного актера, единого в четверке лиц. "И пали ниц они перед мессией и верой вознеслись на небеса... И ангельские бесов голоса златые отворили двери Ада. И был Эдем из огненных деревьев..." Поверье обреченных простецов. Святых отцов глаза застившее проклятье. Скажи мне, зверь, в чем смысл бытия?
- А смысл, отец, как ты уже сказал, в размеренном движении сюжета. В безбедном самоотрицании и смертных отрицании грехов. Простейший дуализм слогов и слов цепей бессвязных. Я, верно, зло, а ты... А ты - творец всего и первый из возвышенных богов. Твой слог сейчас знаком любому в мире, просфирой сытому... вкусившему кровавого вина. Победа слов благих? Намеренья благие мостят дороги прямо в Ад. В мои любезные объятья. Распятье - символ. Символ и порок. Греховный город стал и сам пророком, оставшимся в веках вторым тобой. Еще одной мечтой, воспетой в мириадах песен. Чудесен мир. В спирали мирного теченья вод чудес подчас невероятно много. В штампованных Содомах и Гоморрах живут семь миллиардов человек. Побег от твоего бессилья - бессильем обернувшийся для всех. Твой первородный грех поставлен на поток, а новый ты - директор винзавода. Ничья вина - такая уж порода. Не ты ли сам их создавал по образу богов? Рабов твоих и преданных сынов? Заметь, Писание - едва ль моя работа. А значит, многогранные трактовки - забота явно не моя. Края одних и тех же слов лежат подчас на разных берегах реки. Беги от слов. Беги от объяснений. Уже ли был ты на полях сражений, когда под именем твоим сжигали города-Содомы? "Я дома, милая. Я боле не уйду. Не потревожу твой покой тревожной картой. Оплата доступа в мой персональный рай".
- С фундаментом из заржавевших свай? "Крапленой картой. Вещим сном. Остался жить разрушенный Содом". Я не пою бездарных романтичных песен и о сражениях мне нечего сказать. Родную мать способны выставить дешевкой, на койке в номере мотеля... Ты спрашиваешь, я ли послужил моделью конвейерного производства зла? Слова твои - "Эгидой новых идеалов порожденным - своей безумной головой". Они не я. Простой чугунный слепок, наполненный и миррой и дерьмом.
- Пейзаж… Бетонное величие церквей порока средь перекошенных крестов пристанищ Бога. Ты знаешь все, предвидел ли ты это? Закат всего и ядерное лето в преддверье атомной зимы… Победа? Согрета пиршеством чумы твоя земля. Король ушел от дел, да здравствует король! Скажи, каков твой болевой порог? Когда падут остроги всепрощенья? Молитвы слабости, молитвы во спасение. Спасение на кон поставленной души. Гроши в ответ. Все деньги на «зеро». Костров огни и тусклый свет неона – ожившее пророчество Содома, потерянное на страницах дневников создателя тех самых золотых оков, что рельсы проложили к небесам. Ты знаешь сам, насколько немы подчас бывают указания как жить. Простить врагов и щеку левую подставить под удар. Ты стар, отец. Бездарен дар - попытки чувствовать свободу в клети чужих навязанных идей. Плестись по темной задымленной жизни, имея свет, его не зажигать, стонать и материть изломы вьющихся дорог. Скажи мне, Бог, в чем смысл бытия?
- Прощать себя, собою быть прощенным. Порабощенным именем моим? Одним-единственным бессмысленным сомненьем. Творенья света, видящие всюду ночь, что гонят прочь идеи о спасеньи, распятие считают наставленьем не жить под именем Троих. Но верю - устаревший стих услышав, они вернутся на свои истоки, пороки крови заменив живой водой. Простой вопрос - простой ответ - победа. Подмена истинных понятий давно казалась чем-то, что должно претить. Но как же запретить свободу выраженья мысли? Удары жизни? Это же смешно... Грешно и думать о подобном, не находишь? На рубеже, когда и жизни еле видишь смысл, своею волей совершаешь шаг. И вроде бы закрытый саркофаг резную сбросит крышку гроба, утроба матери очистится от хвори. И будет мир. Родится мир без боли. Быть может, кажутся наивными слова, но важно верить. Вершина мастерства владеть тремя словами. "Надежда", "знание" и "вера". Я верю, что все будет так. Надеюсь, что чердак не стал пределом для тех, кто делом и словами искал заветной встречи со Всевышним. Я знаю то, что каждый дышит... Спасителем, заклявшим смерть стать лишь одним из четырех учителей. Врачей и санитаров фонарей, без коих не было бы света.
- Один вопрос остался без ответа. Метаморфозы загнанных зверей, пред ликом смерти обратившихся к молитве - всего лишь опыт, жажда доказать, что тропы... Из ниоткуда всех приводят в никуда. Беда лишь в том, что вера обреченных построена на хрупкой жажде жить. Избитые слова молитв, что смысл обретают на мгновенье, с остервенением бросаются в огонь. Строптивый конь копытом пробивает землю, ища спасительный родник в песке. На старой шахматной доске схлестнулись правда, ложь, безверие и вера... И на потершейся иконе Люцифера скользнет ухмылкой пламя от свечи. Скрестим мечи - и снова битва за слова. Права ли ночь, быть может правым день, когда толкуют об одном и том же... Когда на коже без ожогов кончатся места, наступит день. Но снова тень его окутает под вечер. Молившие о встрече отвернутся, закурят "по последней" и уйдут. Пройдут года. И снова повторится разговор. И вновь возобновится спор о судьбах заплутавших городов, оковы новые из золота отринув - один из них возвысится над всеми. "И тысячи упали на колени пред новым городом-пророком, порок воздвигнувшим на трон. Поклон нижайший наглецу отвесив, судьба взойдет на крест концу навстречу. На сечу меж добром и злом. И грянул гром. Коль было вознесенье - спасение для каждого из нас. Огонь погас. И никому нет дела". Вопроса нет. Лишь тишина звенела, как тихо по ночам звенит стекло.
- Весна за каждой новой дверью. За смертью - пробужденье ото сна. Капелью утренней замироточат свечи, с уставших плеч снимая непомерный груз. От уз избавленные дети начнут писать свой первый некролог. Эпохи прежней подведя итог, они построят новые мосты. Голгофа ощетинилась крестами - начало нового пути. И вновь прольется песня "Проведи! Даруй дорогу от родного дома до дома нового, что станет нам родным. Простым и легким сделай этот суд". Часы минут, секундные столетья - здесь времени нет места и словам. От них весь яд, и Ад стоит на них же. Когда-то Ницше утверждал, что Бога нет, весь свет ему твердил, что он везде. В дожде - вода, в гнезде - голодные птенцы. Концов уж не сыскать теперь, где Бог. Но снова у распутия дорог стоит окоченевший странник, изгнанник города грехов, стихов имея за душой с полсотни. Обычный плотник с искренним желанием - в конце-концов очнуться ото сна. Хлебнуть вина, устало улыбнуться и вновь продолжить долгий путь домой.
- Итак, осталось только ждать. Гадать на картах и кофейной гуще, судить о прошлом и грядущем, надеяться на зарождение новой эры. Заняв места почетные в партере, вопить о зрелищах и хлебе, что так безумно выросли в цене на фоне в глубине бурлящих изменений. Метаморфоз и грязных откровений размноженных, штампованных мессий. Проси… себя? О том, чтобы спираль… замкнулась и распуталась в прямую. Простую цепь. Простые рельсы. И вновь на кон поставленные пьесы пропоиц, мужеложцев, игроков… Пусть будет так. Пусть будет водка натощак, а за обедом богословский спор. А к ночи снова через лес стаканов проложен будет путь под стол… Развал всего и разума раскол. «Невинной голове и дел-то - ожиданье топора…» - пришла пора. Плохого нет, как доброго и злого… Хотя подчас так хочется иного – монету бросить наудачу, и непосильную себе задав задачу, до самой смерти выхода искать. Промеж двух зол лежащее добро, как серебро в кармане бедняка. Рука с копьем пройдет сквозь временные сети, и мертвый бог сойдет с креста трагедий, отправившись на перекур. Все будет так. В музее. Восковых фигур.