Когда мы вдвоём,
Я не помню, не помню, не помню о том, на каком
мы находимся свете.
Всяк на своём. Но я не боюсь измениться в лице,
Измениться в твоем бесконечно прекрасном лице.
Мы редко поём
Мы редко поём, но когда мы поём, поднимается ветер.
И дразнит крылом. Я уже на крыльце.
Хоть смерть меня смерь,
Да хоть держись меня жизнь,
Я позвал сюда Гром - вышли смута, апрель и гроза.
Ты только поверь,
Если нам тяжело - не могло быть иначе,
Тогда почему, почему кто-то плачет?
Оставь воду цветам. Возьми мои глаза.
Поверь - и поймёшь,
Как мне трудно раздеться,
Когда тебя нет, когда некуда, некуда, некуда деться.
Поверь - и поймёшь,
То, что я никогда,
Никогда уже не смогу наглядеться туда,
Где мы, где мы могли бы согреться,
Когда будет осень,
И осень гвоздями вколотит нас в дрожь.
Пойми - ты простишь,
Если ветреной ночью я снова сорвусь с ума,
Побегу по бумаге я.
Этот путь длиною в строку, да строка коротка.
Строка коротка.
Ты же любишь сама,
Когда губы огнём лижет магия,
Когда губы огнём лижет магия языка.
Прости - и возьмёшь,
И возьмёшь на ладонь мой огонь
И всё то, в чём я странно замешан.
Замешано густо. Раз так, я как раз и люблю.
Вольно кобелю.
Да рубил бы я сук,
Я рубил бы всех сук, на которых повешен.
Но чем больше срублю, тем сильней затяну петлю.
Я проклят собой.
Осиновым клином - в живое. Живое, живое восстало в груди,
Всё в царапинах да в бубенцах.
Имеющий душу - да дышит. Гори - не губи.
Сожжённой губой я шепчу,
Что, мол, я сгоряча, я в сердцах,
А в сердцах - я да весь в сердцах,
И каждое бьётся об лёд, но поёт - так любое бери и люби.
Бери и люби.
Не держись, моя жизнь,
Смертью после измеришь.
И я пропаду ни за грош
Потому, что и мне ближе к телу сума.
Так проще знать честь.
И мне пора,
Мне пора уходить следом песни, которой ты веришь.
Увидимся утром. Тогда ты поймёшь всё сама.
апрель 1986