На уступе, вдали от погрязших в грязи
и помоях страстей человеческих сёл,
жил дракон, иногда наносивший визит
тем, кто стадо своё слишком близко провел
от скалы. За уступом был маленький храм,
где всегда были рады незванным гостям -
иногда он принцесс препарировал там,
обреченных спасенными быть по частям.
Сколько рыцарей пало от бронзовых лап
он и сам не считал. Но желающий счесть
мог увидеть их в виде оскаленных ламп-
черепов (так врагам он оказывал честь).
У него были свитки старинных легенд
и ночами он с ними, порой, говорил,
а они - отвечали. И тысячу лет
он мечтал о ней - с крыльями цвета зари,
с золотыми огнями в огромных зрачках
(так как верил во всё, что под небом поют
или пишут). И он не сказать чтобы чах,
но в душе и пещере сквозил неуют.
Прилетали соседки. Он делал детей.
Ведь ему полагалось поддерживать род.
Никогда от живых он не слышал о ней,
но казалось, что даль засияет вот-вот
и она прилетит, и на крыльях её
он напишет любовь из покладистых рун
языком и дыханием. С нею вдвоём
будет счастлив он (свитки о главном не врут).
Но в один грозовой, полыхающий час,
обессилев, изверясь в прекрасной мечте
он тоску свою молнии выше помчал,
чтоб её утопить в океане затем.
И когда его крылья коснулись воды,
чтоб навеки прижаться к холодным бокам,
появился корабль с капитаном седым,
что матросов на палубу грозно скликал.
И закинули сеть, и тонувший дракон
на корабль был поднят десятками рук.
На спине капитана наколот был он,
только крылья (о, свитки о главном не врут!)
были алыми. Грозные брови сошлись
над огнем, полыхавшем в зрачке золотом.
А по палубе билась в агонии жизнь...
Но вы спросите - что же случилось потом?
Всё, что пелось в легендах, копилось внутри,
пролилось половодьем взбесившихся рек.
Мир им чудо любви - на двоих - сотворил.
Так он встретил его. И с тех пор - человек.