Ах, Александр Сергеич Пушкин!
Ты гениален! Ты велик!
Твой светлый и кудрявый лик -
Дар для истории - старушки!
Твоей эпохой мы зовём
Начало царственного века.
Нам кажется, что соловьём
Ты пел тогда для человека.
Что этот век тобой блистал,
Другое ж было мишурою.
Что ты главой всех выше стал
И жизнь твоя была игрою...
Но потрудитесь-ка, друзья,
В тот век душой переместиться
И дайте собственному "я"
В поэта перевоплотиться.
Итак, ты - "Пушкин"... Ты живёшь
На той же Мойке,так же дышишь.
То в лавку Смирдина зайдёшь,
То в кабинете стих напишешь.
К тебе то Гнедич, то Крылов,
То Вяземский порой заедут.
Ты устаёшь от праздных слов,
Но вынужден терпеть беседу.
Хоть знатен род, да не богат
Ты по сравнению с другими.
Ты камер - юнкерству не рад.
Ты ж не букашка между ними!
Они чванливы и горды
И титулами, и дворцами.
Их души чёрствы, лбы тверды,
Но мнят себя все мудрецами!
А ты весь в детях и в долгах.
Ты всё кому-то угождаешь.
Зато жена твоя в шелках,
А ты её сопровождаешь...
Ты понимаешь, что велик,
Что памятник нерукотворный
Оставишь в вечности. Но лик
Твой не весёлый, не притворный.
В кофейню "Вольф и Беранже"
Ты посидеть порой заходишь.
Там те же лица. Но уже
Друзей ты новых не заводишь.
И Петербург не так велик
Как ныне. В доме Энгельгардта
Порой ты весел, светел лик,
Когда идёт лихая карта.
От светской жизни ты далёк -
Ты головёшка в блеске света.
Ты тлеешь в нём, как уголёк.
Уж такова судьба поэта!
В своей деревне лишь дышал
Ты полной грудью. Полный жизни,
Ты только там себе внушал,
Что нужен миру и отчизне.
Ты слишком беден, одинок.
Нет ближе друга, кроме няни.
Пустынный красят уголок
Вино, стихи, да быстры сани.
Итак, друзья, вам довелось
Влезть в поэтическую шкуру.
И как при этом удалось
Почувствовать его натуру?
Быть может, глядя на портрет,
Вы, после перевоплощенья,
Поймёте сердцем, в чём секрет
Той изначальной жажды мщенья?
В своём он веке не блистал.
И в безысходности житейской
Он просто заживо устал.
И был добит рукой злодейской.
Да, Александр Сергеич жил
Как человек. Но жил он плохо...
В ломбард всё злато заложил,
Зато позолотил эпоху!
Теперь эпоха та блестит
В лучах его великой славы,
А он, наверное, грустит,
И думает, что мы не правы.
Не правы, думая, что он
Был общепризнанным кумиром,
Был в жизнь без памяти влюблён
И был любим почти всем миром...
Всё было проще.
И страшней
Во мраке тех февральских дней...
Он твёрдо шёл навстречу смерти
В февральской снежной круговерти.
Велик поэт,
Да жизнь не в счёт!
А Речка Чёрная течёт...