(Рудольфу Нуриеву посвящается...)
1
Саван бессмертия
серыми сплетнями шьется,
но славословием
“Танца огня” не вернуть...
Кружатся, крутятся,
мелятся смерти колеса,
вот провожаем творца
не в дорогу - а в Путь.
Слышится ржанье коней
во вселенском разбеге,
Годы летят словно листья,
а Рок - как метла...
Что же осталось
в неистово-огненном беге?
Лишь затепленная свечка,
да ладан-смола...
И багрово-туманная высь
завопила:
“Со мной примирись,
Жизнь твоя -
угасающий сон,
унеслась без тревог
на заре,
твой уход
никого не согрел,
Спишь,
забыв о мученьи времен”
2
И всплывают
из памяти стоны,
Что в себе,
не жалея, топил.
А теперь
колокольные звоны
Рвутся вдаль.
Ты ль не чашу испил:
Сладко-горькое
пойло разлуки,
Славы, почестей.
Все - шелуха.
Ты вставал изнуренный.
Старухи -
Пустоты -
холодяща рука.
Но не зная
начала конца.
Разорвал ты
порочность кольца,
А талант вновь зовет -
вне эпох.
И полжизни отдал бы
за взлет,
Пот, глаза выедая,
течет -
Но не стал бы
последним -
тот вздох.
3
В “Метрополе” -
прокурено и душно,
а легкие - как месиво и рана.
И где ж мундштук
спасительной подушки?
Вам не увидеть мук
с экрана.
Но, кровью харкая,
ты все ж дотанцевал,
сквозь боль доплыв
до бездны - цели.
Теперь - антракт...
Аплодисменты, зал -
всё мелочи -
но тянут к тине, мели...
Но в воронке
житейских проблем
Истончилась последняя грань,
Отделявшая ясность и муть.
И в огнях
отгорающих схем
Виден снова
театр-балаган.
На Искусство
приходит толпа -
лишь взглянуть.
4
Приговор вами вынесен,
снова - не “наш”,
ты - чужой.
Значит можно и в шею
гнать, как волка больного,
хромого из чащ?
И поэтому мир,
как траншеи,
вам мерещится.
Ненависть, СПИД
и любовь, красота -
однозначны...
В твоей жизни
случалось парить,
счет судьбы
не тобою оплачен.
Хоть на родине ты -
не пророк,
Но суров
тот последний урок,
Что не надо - ни яда,
ни пули в висок:
Можно просто,
ведь, заживо сгнить,
И лишь подлость
останется пить,
Обрывая последней струной
жизни нить.
5
Ах, Вам не нравится
сарказм?
Но извините,
Вы мадам,
без крыл.
Чем одиночество -
не казнь
среди тупых
мещанских рыл?
И ресторанный -
мерзок чад,
где мусорят деньгами
филистеры.
Уйди, беги
в весенний сад,
где нет толпы,
где птичьи разговоры.
Но спускаешься
к серой толпе,
Где и воздух,
сам, томно-сонлив,
там и цвет -
только черен и бел.
Проходя
по лиловой тропе,
ты колышишь
листочками ив,
но суров
смерти водораздел.
6
Все пройдет,
останется дорога,
вязкий ветер,
колкие снега
заметут...
Присядешь ты
немного,
и простишь и друга,
и врага
Уходя
к седому небосводу,
натыкаешься
на сотни спин.
Вам, живым -
не видеть мрака лодок,
застревающих
в тисках трясин.
Плач струны -
среди вороха скал...
Миновав
предпоследнюю грань,
ты задержишься вдруг
на излете души.
Поднимаясь
на тот перевал,
где видна
розоватая рань,
покидать снова
храм не спеши.
7
Отныне
символ твой -
страданье,
и отливается душа
в тоске,
как жалкий призрак
оправданья,
ползущий вниз -
к больной реке.
Ты снова выбрал
соль разлуки,
засыпь ее
в гноящуюся рану.
В сплетеньях судьб -
разомкнутые руки,
и черно-белой ласточкою -
Память.
Мир устал
в бесконечности слов,
предваряющих
сотни измен,
но - Ромео -
летишь в па-де-де...
Впереди виден
тлеющий ров
и домишки
с изломами стен,
как хрустальные замки
замерзших сердец.
8
Растревожен
божественный танец
вальсом мер -
этот хрип - до конца.
И чахоточен -
матовый глянец.
Шип -
известно с какого венца...
Рисковать,
или жить вхолостую,
обгореть,
загасить ли костер?
И глаза,
как в безумьи,
пустуют,
отражая
стеклянный узор...
Видел ли,
как рассохлась земля
до змеящихся
трещин-морщин?
Но пророчески -
тихо стучит метроном...
Дождь пройдет -
оживут тополя,
по асфальту -
шуршанье машин...
Как живется,
толпа,
в мире норм?
9
Помогите
найти струну
в глубине
золотистых скал.
Разжимало
тиски в весну
бесконечное
время-спираль.
Разве каменность
ваших лиц
Даст понять -
где правда,
где ложь?
Вы с обрывов
бросаетесь вниз,
как из спелого колоса -
рожь...
Но в проеме
космических стен -
неземной
и тоскующий вальс.
И туманности
смотрят с высот
в угасающий век.
Темный звук -
будто скудный рефрен,
И банальна -
людская молва:
“Без мучений
окончит свой путь -
Человек!”
10
Сорванный стих -
как обрывок печали,
перекати-поле
в ветре невзгод,
Солнцем прорвется
Другого вы ждали,
Будто распятый -
лишился забот...
Сломленный голос -
предвестник разрухи,
В смерче времен -
нарастающий зов...
А в глубине -
потаенные звуки,
Вас оковал
звон
стальных кандалов.
Ослепительно
светится храм,
и в поющей
святой синеве
“Вальс цветов” льет
таинственный ритм.
В тишине -
резкий стон,
словно шрам,
бороздит плугом
след по траве,
и доносит до нас
отголоски молитв.
11
Как жуешь,
мещанин,
как месится
не земная -
вселенская грязь?
Не волками же
выть под месяцем -
истонченная злобой –
страсть....
День пройдет.
Волчья пасть оскалится,
Жажда крови -
в разрезах глаз -
На оббитой железом
палице
запеклась
мутно-ржавая мгла...
Неспокоен
столетья зигзаг,
Но в обрывах
земной крутизны
Чуток пульс
раздвоившихся вен.
Словно змеи,
сплетаясь в кулак,
Вы ползете,
ища тишины,
И, как прежде,
вам чудится мир
“без проблем”.
12
Не отрекаются
поэты от стихов...
Равеля разлучи,
попробуй,
с “Болеро”.
Вскрывайтесь, мысли,
скальпелями слов!
И в небо луч
вонзился над горой.
Луч, уничтожь и ложь,
и безнадежность доли,
Надежды дай,
хоть с болью,
хоть на миг...
Но паралич разбил
“стальную вашу волю”,
Вновь всюду слышен
каркающий крик...
А в неоновый
свет пустоты
звук иной -
неземной частоты
Вдруг донесся -
и стало светлей.
И в неистовом
танго судьбы
Не видны
верстовые столбы,
И не сложите вы
новой “Песни песней”.
13
Дикой смуте -
наперекор
Кинешь ты свое
гордое: Будь!
Метит жало
стальной топор
В ослабевшую,
хилую грудь.
Ордена -
лишь подачка
толпы
В чванстве звезд
и муаровых лент.
И блестят
жирной славы
кресты,
Но на всем -
омертвенье и
тлен.
Мутит вас
темно-серая мгла,
От распятий -
лишь дым и зола:
Вы нашли сотни
вянущих лоз.
А весной не
хватило тепла,
И согреться
душа побрела
К пепелищам
растаявших роз.
14
Да исцелит
тебя Господь,
сожженное заклятьем
небо.
Со лба стекает
мерно пот
на изъязвленный
снегом стебель.
Прости
тщедушность
мыслей, слов.
Наследства
не наркоз -
но кайф
вы разгребали
лезвием штыков,
А мирный путь
ведет в
Нагорный край.
Опален
несгорающий
куст
Радиацией злобы и
тьмы,
И смертельно опасен
сердечный надрыв.
А баланс
энергетики
пуст,
Но контакты
не истощены.
Вы - толпа.
Вам бы пошлости
взрыв.
15
Два луча,
стремящихся
к стыковке,
Как вселенский
отголосок душ.
Пролетит один -
период ковки,
а другой -
сквозь
вакуум,
пыль,
сушь.
Так, в мерцаньи
сотен поколений
состыкуются
лучи в одном -
Кто прошел десятки
со-мучений
И не дрогнул под
земным крестом
У границ
беспредельных
пространств -
Переход через
огненный ров:
Веры луч образует
таинственный мост.
Прикоснувшись
к лучу постоянств,
Ты вступаешь
в один из миров,
Где мрачнейший путь -
легок и прост.