(Ветер околиц)
Не сапфиры, не золото, не больные касания –
Что-то большее молотом призывает к восстанию.
Оскорбления, тяготы, в подворотнях животные;
Ощущения старости в окружающей плоскости.
Искажения, формулы и бригады воюющих –
Все затянуто мороком, беспредельным, волнующим.
Апельсиновой корочкой пахнет в режущем воздухе;
Без причины уколото, без причины искромсано.
В твоем голосе вороны с молчаливыми взглядами,
Как гирлянды на волосе, как казненные сладостью.
Слишком дешев обманчивый шепот, лестью наполненный.
Быть бы маленьким мальчиком, сытым в логове волчьем.
Сероглазыми птицами испросить бы прощения
У разломанных рыцарей край ущелья отмщения.
Облаками затянуто, но тоскливо живучее,
Словно выцвевшей тканью небо при смерти скручено.
Перетерто по ниточке и разорвано стрелами,
Пращей метко избитое и зазря убиенное.
Тлеют деньги в бумажнике, испещренные буквами.
Те стихи посвящаются всем протянутым рУкам,
Что пустые, беззлобные, ожидали спасения;
Опускались от голода и по ветру рассеялись…
Как огонь пожирал дома, все тепло продавая тем,
Кто зимою холодною околел у бездушных стен.
Зазвонили на кладбище у церквушки заброшенной…
Пахнет небо снарядами и немыми вопросами.
За оградкой старинною похоронной процессией
Из эскорта единственный; за единственным – весело.
Воздаются по зависти, воздаются по почестям…
Керосиновой лампочкой, у седла притороченной,
Закатилось за горизонт солнце-сердце обиженно –
Предпоследний урон фронтовых улиц-призраков.