Сыну Дмитрию посвящаю...
Вновь приближается разлуки с сыном час.
Казалось, что в том? Было так не раз.
Родительский причал вновь сын наш покидая,
Виток спирали жизни новый начинает…
Должна, казалось бы, душа привыкнуть к расставаньям,
Моё, да и Наташи, сердце притерпелось к ожиданьям.
Не многие так часто в этом возрасте, как сын,
К дороге дальней испытать смогли в себе судьбы посыл.
Но почему так давит мозг разлуки этой бремя
И, отведённое к отъезду, вскачь несётся время?
Что в этом новом для него начале
Несоразмерно вдруг меня печалит?
Чем вызвана внутри меня тревога?
Казалось бы, что сына ждёт знакомая дорога.
И местом нового его на год ближайший проживания
Не Магадан, не Грозный будут ведь, а Пенсильвания.
Шесть лет назад - студенческой скамьи замена на казармы быт.
Событий тех следы душа и память до сих пор хранит.
Мужским началом в жизни армии стезя могла бы стать,
Но личности невосприятье в ней сомнений породило рать.
Но был на сына путь предел воздействия высок.
Достойно выдержали мы разлуки той урок.
Сыновьи узы, общего гнезда родные врата…
Всё это было для меня гарантией его возврата.
Потом была заморская учёба сына.
Два года домом для него была чужбина…
И очень долгая для нас разлука
Дала уверенность нам в нём... И внука.
И в испытаньях Богом посланных с Наташей нам в ту пору,
У сына с Ирой и Деннисом, мы нашли опору.
Руси и дома зов в сознаньи сына
Одной из главных для возврата стать могли причиной.
И то, что выбор сына стал не в пользу Питтсбурга или Майами,
Последствие того, что дерево семьи его жило ростовскими корнями,
И крепость той, отцовской, пуповины
Причиной возвращения домой явилася Ирины, внука, сына.
Да как иначе и могло случиться!
Ведь внуку из истока жизненной реки судьба дала воды напиться.
И первые шаги, и лепет первых слов нестройный,
Смогла принять земля, где прадеды его лежат покойно.
Внук, как Антей, к земле отцов припал родимой.
Началу жизни православный Дон опорой стал ему неоценимой.
И иудея кровь ему, и Магомета постулаты
Основой стали выбора Христа догматов.
Но в двадцать пять другим и сын мой стал.
В себе он ощутил возможность собственных начал.
Его ответственность за жизнь Ирины и Денниса
Сомнению подвергли вновь возможность возвращенья компромисса.
Так к пониманию причин тоски моей приводит это расставанье.
Надежд всё меньше подаёт возврата сына ожиданье.
Впервые сын в далёкий путь корабль ведёт свой сам.
И от него зависеть будет значимость побед и тяжесть драм.
Что ж так гнетёт при расставаньи этом наши души,
И почему сомнения надежды нашей почву сушат?
Мне кажется, что это возраста цена.
Второй попытки жизнь не даст. Она у нас одна.
Но и надежда на судьбу детей щемит в душе так сладко,
И это потому, что детям отдавать себя дано нам было без остатка.
Не может это не служить и им примером.
Всё это вместе наполняет душу верой.
Ростов-на-Дону. 2 мая. 1996 год.