А. Кетову
1.
"Вот там Ярославщина. Эх, дивный край!
Красотами сводит с ума.
Богатый в краях тех бывал урожай,
Но здесь наше все - Кострома.
Порой в Ярославле торгуем и мы.
Везем, то что Бог послал в дар
На наших просторах родной Костромы,
На рынок, точней на базар.
Теперь челноков больше, чем звездных глаз.
Торгуют от кур до пальто.
Торговля сгубила работников в нас.
Не сеет, не пашет никто.
Взгляни, вековые какие леса!
Сосновые стены вокруг.
Поля золоты и ясны небеса.
Эй, Ленька, забыл что ли друг?
Какие грибы здесь и сети болот,
И хвойные запахи чащ.
А помнишь, зверье здесь какое живет?
Не лезь без рогатин и пращ!
Ты знаешь, Сусанин спасал здесь царя,
Поляков в леса уводил.
Державы былой здесь вставала заря
Ипатьевским дымом кадил.
С колен поднимала Москву Кострома,
Москва же забыла ее.
Взгляни, наступают на нас терема,
Растет толстосумов жилье.
Поедем в Бобынино мы через лес,
В Красильниково погостим.
Покинул поля наши Бог, нынче бес
На Родине неистребим.
Чего говорить там? Пустеют поля.
А сколько могло бы расти!
Мужик бросил землю, его же земля
Не может беднягу спасти.
Беда за бедою. Вновь неурожай.
Природа вся злится на нас.
Видать, нагрешил много добрый наш край.
Расплаты пришел ему час.
То реки вдруг выйдут все из берегов,
Затопят посевы, луга.
То засуха выжрет побеги хлебов.
Спалит и леса, и стога.
Хотя до Японии нам далеко,
Попроще ее Кострома,
Спасибо на том, что не сносит легко
Цунами людей и дома.
Скотина болеет. Коров и свиней
Приходится нам прививать.
А где найти средства? То власти видней.
Власть знает, как их добывать.
Мы к власти привыкли давным уж давно,
Будь барин то, будь сельсовет,
Из трех не забито одно лишь окно,
В него власть дала солнца свет.
Соседние села разбоем живут.
У них там дела тяжелей.
Они день и ночь, как и мы, только пьют,
Но встать на работу трудней.
Они грабят лесом, пасут поезда,
Не радость к ним в руки попасть.
Советов не стало, мол, скажут, тогда
Ножа будет нашего власть.
Андрюха с Илюхой у них вожаки,
Два брата. Их вера - топор.
Тут ухо в остро держат все мужики,
А вдруг и на нас прыгнет вор?
Андрюха - пропойца, кричит всем - "Вперед!
Рванина! Вот баре, смотри!"
Илюха хитрее, чуть что - так уйдет
И хвастается до зари.
Илюха-то грабит не только бояр,
А честных людей трудовых.
В деревне за лесом слыхал про пожар?
Его дело псов боевых.
Еще вот колхозы заглохли совсем.
Разруха, взял черт бы ее.
Хотели дать счастье мы общее всем,
А счастье то стало ничье.
Ну, в общем живем. Надо ж как-то нам жить.
Не можем все в город уйти.
Учили нас деды землей дорожить
И следом за плугом идти.
Хозяйство поднял только фермер Иван
И я, но поменьше его.
Добрейшей души человек, великан,
Спаситель народа сего.
Хозяйство исправное, двадцать гектар.
Работу он людям дает.
Кто сбился с пути, получил светлый дар
И новою жизнью живет.
Ну, ладно об этом. Потом расскажу.
В Красильниково тебя ждут.
Светлана Зарянина, помнишь, гляжу,
Узнала о том, что ты тут.
Я помню, цветы ей ты как-то носил
В Купальную дивную ночь.
С улыбкой блаженной потом уходил,
Неведая сам куда, прочь."
2.
Поведал мне это Антоша, мой друг,
Когда в милый край меня вез.
А взгляд мой летал по просторам вокруг,
Не пряча от радости слез.
В Бобынино мы. Эх, родная земля!
Река голубая и мост.
Вот избы, гумно, золотые поля.
В лесу за церквушкой погост.
Я не был здесь сколько! Прошло много лет.
Вот мельница, вот дивный сад.
В наследство от прадеда принял их дед,
Сыроварню взял его брат.
Какие места, благодать и покой!
Не Питер здесь и не Москва.
Как в омут бросаюсь я вниз головой
Туда, где вновь юность жива.
Я бабкины сказки здесь слушал зимой,
А летом ходил по грибы.
Покинул я эти края с той мечтой,
Что стану любимцем судьбы.
Мечта исполнялась, я книги листал,
А сзади - университет.
Хотел стать поэтом, так я им и стал,
Последний российский поэт.
Заблевана нынче поэта душа.
Он добрые песни забыл.
Ведет его в топь колея не спеша,
Среди зуботычин и вил.
Он нежность потратил свою на содом
Некающихся Магдален.
Звериная злость лишь осталась при нем
На душ человеческих тлен.
Поэзия здесь не нужна никому
В любимой до боли стране.
В ней правде нет места, святому псалму,
Нет места в ней видно и мне.
Богатых когда-то полей не узнать.
Народ от тоски одичал.
А на горизонте - несметная рать,
Котеджных поселков причал.
От них нас не скроет зеленый забор
Сосновых дремучих лесов
И не заглушит их торжественный хор
Последней зари петухов.
Мужик на телеге бежал в города,
Дорог не дарила земля.
Теперь они строятся, как никогда,
Но только пустеют поля.
Вот взять бы батыров узбекских степей
Спасать наши пашни весной,
Но головы чьи-то подлей иль тупей,
Чем зубы коровы больной.
Мне грустно теперь о былом вспоминать,
Когда на все это гляжу.
Но я об открытке хочу рассказать,
Что в левом кармане держу.
Я знаю, с поры той прошло много лет,
Когда взял ее в первый раз.
Но мне, словно в юные грезы билет,
Явилась она в этот час.
Я девушку помню дворянских кровей.
Остались ее предки тут.
От русых волос, тонких темных бровей
Опять мои мысли цветут.
Она была властна, но все же нежна,
Как лета последний глоток.
Сегодня она мне уже не нужна,
Но вспыхнул вновь алый восток.
Ведь юности ранней моей с нею дни
И лета ушедшего звон.
Когда зажигались рассвета огни,
Я счастлив был, что я влюблен.
Та красная блузка и розы цветок
В распущенных тех волосах
Пленили меня и уснуть я не мог,
Взывая к луне в небесах.
Я встретил ее в теплый солнечный день
И август тогда доцветал.
Последнее солнце, но шли мы с ней в тень,
Я там ей признанье шептал.
Смеялась она, целовала меня,
Мне повод надежд подарив.
Встречались мы часто вдвоем с того дня
В объятьях ветвей спелых слив.
Открытку дала мне русалка моя
С картинкою милых котят.
Она кошек тоже любила, как я,
Что детскую нежность хранят.
Она мне писала - "Как вспыхнет рассвет,
На берег реки приходи."
Пришел я, неся ей свой первый букет,
А сколько еще впереди!
Читал ей стихи я свои о весне,
Она мне читала свои.
Казалось тогда мне, что это во сне
От сладости грез той струи.
Светлана Зарянина звали ее.
Мечты мои те не сбылись.
Оставил я с нею то чувство свое.
Пути навсегда разошлись.
Она говорила - "Любовь пусть была,
Но будущее не за нас.
У нас его нет. Так любовь и ушла,
Как вялые розы из ваз."
И вот прошли годы. Сказал мне мой друг,
Что здесь отдыхает она.
Порой вместе с нею друзей узкий круг,
Но чаще скучает одна.
Она меня видеть хотела, звала,
Вдруг вспомнив былые мечты,
Когда она чуть безаботней была
И мы еще были на "ты".
В Бобынино я. Запах сочной травы.
Достав самогонку и квас,
Послушав тревожный в дали крик совы,
Антоша продолжил рассказ.
3.
"Пылится косматый в избе еще Маркс,
Как старец со святочных дней.
Иконы продали, летаем на Марс,
Нажравшись, как стадо свиней.
С закуской все трудно. Коров почти нет.
Кто держит, те много не пьют.
Я давеча слышал один пьяный бред,
Что дети на закусь идут.
А Васька Кривихин соседа убил,
Когда не осталось грибов.
Малину доел, после им закусил,
Сняв пару его сапогов.
По полной катушке он срок отмотал.
За годы тюрьмы все ж прозрел.
Он храмы теперь реставрировать стал
И черную рясу надел.
Послушника принял и фермер Иван.
Работу в хозяйстве нашел.
Василий теперь не бывает уж пьян,
А божьей дорогой пошел.
Другой каторжанин по кличке Малой
Теперь областной депутат.
Чуть что - сразу в воду концы, удалой
Всем тычет свой красный мандат.
До этого был депутатом Федот.
В колхозе был первый торгаш.
Свободу нам дал он, едрить его в рот,
О хлебе забыл лишь алкаш.
Он пил, говоря нам про светлые дни
И слово давал землякам.
На деле от елок остались лишь пни.
Продали все финским хлебам.
На рельсы он лечь обещал. Если б лег,
Пошли бы быстрей поезда.
Но больше болтанья он сделать не смог
И цен началась чехарда.
Торговцам, конечно, неплохо оно.
Сейчас торгаши стар и млад.
И наш участковый, не глядя в окно,
Торгует законом и рад.
Малой же китайской жратвой накормил.
Торговцев немного прижал.
Развел он по области стадо громил
И волю у нас отобрал.
Хотя был идейный один анархист.
Коммуну в деревне собрал.
Принес он Малому петиции лист
И матом его обругал.
Малой был не в силах такое простить.
Убить его был он готов.
Лишь фермер сумел дело миром решить,
Просил пощадить земляков.
Гуляк-анархистов к себе он позвал.
В хозяйстве работу дал всем.
Большому хозяйству не страшен аврал,
Оно выше всяких систем.
Иван научил бестолковых пахать,
Не тратить на водку гроши.
Ему добродетели не занимать,
В нем сила широкой души.
Спасти землю может лишь только мужик.
Колосьям он душу отдал.
Мозолями к фермеру близится миг
Восхода начала начал.
А помнишь был Петька у нас тракторист?
Не смог он до лета дожить.
Когда же был снег до сверкания чист,
Сумел чей-то джип зацепить.
Он трактором врезался прямо в капот,
А джип был Малого братков.
Малой был, конечно, зверюга-урод,
Достал кольт и с ним был таков.
Желает грехи он сейчас замолить
И средства на церкви дает.
Блестят купола, стены стали белить
На взятки, что сволочь берет.
Послушник Василий, вот он от души
Кладет свой кирпич на кирпич.
Судить да рядить-то мы все хороши,
Но просто больнее стал бич.
За горло асфальт нашу землю схватил,
А провод связал небеса.
Строительный бум нас дерьмом окатил,
Как дед кипятком вора-пса.
Светлана Зарянина, кстати, сейчас
В строительстве том инженер.
Живет в Костроме, но гостит и у нас.
Сейчас она здесь, например.
Помещиков правнучка, верно, могла
В краях наших барыней стать.
Но времени все заметает метла,
Все время привыкло менять."
4.
Как прав был Антоша, друг детских забав,
Когда мне поведал о том,
Заев огурцом свой стакан и начав
Тоскливую песню про гром.
За хлеб его с солью поблагодарив,
Пошел погулять сам с собой
В село за рекою, вдоль плачущих ив
На встречу с ушедшей мечтой.
Река прожурчала мне голосом лет,
Когда на все проще смотрел.
И вот в новом доме в окне вижу свет,
Где старый овин погорел.
Я эту дорогу еще не забыл.
Вот пастбище черной козы.
Ее уже нет. Дуб, который здесь был,
Свалил ураган в день грозы.
Все помню, как видел надежды я свет
И эти живые глаза,
И как прошептала мне грустное "нет"
Тех ласковых глаз бирюза.
Вот эти ворота у старой сосны,
Где пламя любви я встречал.
Теперь она лишь как далекие сны,
Которым стихи я читал.
Та красная блузка и розы цветок
В распущенных тех волосах...
Волнующих мыслей безумный поток,
Как стрелки застыл на часах.
Я встретил ее, только в черном теперь.
Как время меняет цвета!
Оно не откроет нам в прошлое дверь.
Навеки та дверь заперта.
Но взгляды поймали друг друга в саду
При летней такой же луне,
Когда соловьем сердце пело - "Приду"
У этой сосны в тишине.
"Вы так же прекрасны." - успел сказать той,
Что властна была, но нежна.
"А вы возмужали, мой друг дорогой." -
Ответила тихо она -
"Я знаю, теперь вы серьезный поэт.
Стихи ваши - дочери слез.
Доносите плач вы и боль в праздный свет
Поваленных ветром берез.
Я вас вспоминала. Открыток таких
Давно у меня уже нет.
И вас на словах приглашаю без них.
Встречать приходите рассвет."
"Светлана!" - сказал я - "Конечно, приду!
Нам есть, что друг другу сказать."
Она отвечала - "Ну, ладно, я жду."
И мы целовались опять.
5.
Вот утро. Река. Над рекою рассвет,
Как лета последний глоток.
Любви в моем сердце давно уже нет,
Но вспыхнул вновь алый восток.
Мы встретились. Сердце забилось сильней,
Как-будто бы страсть ожила.
Поймав ее взгляд, я приблизился к ней.
Она свою речь завела -
"Живу в Костроме, а фамильный наш дом
В октябрьские дни разорен.
Хотел его раньше забрать Исполком.
Но дом так и не заселен.
И дыры пустые оконных глазниц,
И трещины в стенах больных.
Отличное место для гнезд серых птиц
И мрачное для остальных.
В строительстве я создаю чертежи.
Судьбу не хочу уж пытать.
И юности нашей ушли миражи.
Не в силах я дом выкупать.
Мне больно признаться, но край одичал
И каждый второй в стельку пьян.
Где луч золотой на колосьях играл,
Теперь непролазный бурьян.
Тюльпаны, как молодость, все отцвели,
А в клумбах теперь лебеда.
Был муж, теперь нет его. В грезы ушли
Все дни, как народ в города.
Наш дом собирается нынче купить
Один костромской бизнесмен.
Ему не могу я того запретить,
А мне только небо взамен.
Меняли мы власть, как перчатки, а рук
Не мыл никогда атаман.
Село проходило сквозь заросли мук,
А власть ни крестьян, ни дворян.
Теперь наш рассвет стал похож на закат.
Тепло, но сердца холодней.
В судьбе наших грез каждый сам виноват.
Их делает память больней.
Стихов не пишу. Вдохновения нет.
Пишу направленья дорог
Я схемам прямым, каждый радуги цвет
Рутине плачу, как оброк.
Но вы для меня, как играющий луч
Последнего летнего дня,
Который прорезал кордоны всех туч
И в сердце прибавил огня.
Я вам говорила, любовь пусть была,
Но будущее не за нас.
У нас его нет. Так любовь и ушла,
Как вялые розы из ваз.
У нас ничего не могло с вами быть.
Вы рвете судьбу, я сдалась.
Хотя не могу до сих пор вас забыть,
Погасла звезда, как зажглась.
Уеду я в Австрию скоро совсем.
Стране родной я не нужна.
Запуталась уж в этом танце систем.
Суровой тут стала весна.
О нашей любви я уже не пою
И вас оставляю мечтам.
Но вы все ж храните открытку мою
Житейским на зло холодам.
Я там написала - "Как вспыхнет рассвет,
На берег реки приходи."
На "вы" мы теперь. Больше прошлого нет.
Наш юный рассвет позади.
Родные места смыла города тень,
Как волны, нам их не узнать.
И все ж приходите. Надеюсь на день,
Когда вас увижу опять."
"Короткое лето в России у нас, -
Ответил я ей - "Как любовь.
Но я, как и вы, буду ждать день и час,
Когда мы увидимся вновь.
Ответа от вас уж давно я не жду.
Гуляют в душе холода.
Но знайте, Светлана, еще к вам приду.
Приду, если будет куда."