Заметалась кукушка по лесу:
Не проспать бы? Весна уж пришла!
Прогнала она мужа повесу,
А гнезда для яйца не нашла.
Поумнели её все соседки:
Караулят семейный очаг.
Уж на что, трясогузки-кокетки,
Но и те, гнёзда все сторожат.
Подложить им яйцо невозможно,
А сынок, уж стучит изнутри.
День – другой, потерпеть ещё можно,
А потом что? Садись и замри…
А потом…согревай эти яйца…
Муж не будет кормить…улетел.
(Водку пьет на поляне у зайца
И плевать он на сына хотел).
И сама она, надо признаться,
Не готова свой быт поменять.
Не успела она налетаться
И любовь не сумела познать.
Да кому сейчас сына подбросишь:
На дворе двадцать первый уж век?
Подержать лишь яйцо – не упросишь,
А не то, что пустить на ночлег…
Поневоле тут, будешь метаться.
Ведь решать надо трудный вопрос:
То ли годы в пелёнках копаться,
То ли бросить яйцо под откос?
И металась она, тяжелея,
Приближая то время, тот миг,
Когда ей может быть, сожалея,
Но придётся прервать детский крик.
Тут на счастье кукушки, в избушке,
Что построил скворцам человек,
На задворках у самой опушки,
Обрела она тихий ночлег.
Дом был новым, с дубовым паркетом.
Вот, казалось – живи, да живи!
Но она улетела с рассветом
Без яйца, что осталось внутри.
Без морали и басня – не басня!
А её я здесь вижу, лишь в том,
Что кукушка, всегда есть – кукушка,
Даже, если подарят ей дом!