«Тогда майор спросил, нет ли в лесу,
по крайней мере, университета или хоть
академии, дабы их спалить…»
(«Медведь на воеводстве", М.Е.Салтыков-Щедрин)
Несколько лет назад я думала, что мои отношения с чиновниками от образования завершены (раньше бы сказала «народного образования», да слово «народного» с недавнего времени исчезло, наглядно характеризуя сим исчезновением суть всего происходящего). Я надеялась смиренно и просто, ни во что более не влезая, доработать оставшиеся мне до пенсии годы, а затем отбыть на заслуженный отдых, да не тут-то было. В свете последних событий не могу удержаться от соблазна воспеть «сильных мира сего», ибо они того, несомненно, достойны.
Позволю себе кратко напомнить читателю, что «последние события» - это массовое закрытие школ по всей России, вызванное благим намерением повысить качество образования. Как тут не вспомнить известный постулат о том, что количество переходит в качество и т.д.? И надо бы исполниться восхищения, видя знаменитое, прославленное ещё Салтыковым-Щедриным чиновничье рвение, но ёрш, по тому же Щедрину, « рыба уже тронутая скептицизмом и притом колючая». В общем, восторги отлагаются до лучших времён, а пока вот тебе, уважаемый читатель, моя скромная ода.
Два слова о композиции. Для удобства читателя разделяю своё повествование на главы.
Глава I. О малочисленных народностях
Согласно фольклорной традиции, следовало бы открыть своё повествование зачином: «Во деревне то было в Ольховке…» По иронии судьбы, Корякино, где происходило действие, в старину являлось частью деревни Олеховской. Так вот, в том самом Корякино 31 октября 2008 года Кенорецкая школа ожидала комиссию из РУО, которая и должна была решить школьную судьбу. С утра расстилали мы красную ковровую дорожку, но начальство, как ему вообще свойственно, задерживалось и вместо двух часов прибыло лишь в третьем часу пополудни. Как ни устремляли мы к нему свои взоры из школьных окон, оно гордо проследовало мимо школы к детскому садику. К нашему же шалашу подъехал оснащённый по последнему слову техники, как нам объяснили чуть позже, школьный автобус (каюсь, не зная о сём оснащении, мы простосердечно называли его «китайским шарабаном»), и остановился, выгрузив руководство соседней Самковской школы. Мы ожидали, что оно тут же поднимется к нам, но данные персоны (директор и её заместитель) остались стоять на школьных мосточках, устремив взгляды свои в ту сторону, куда уехало районное начальство. Видя, как они не решаются войти к нам, мы испытали настоящие угрызения совести, осознав всю полноту собственной кровожадности. Наконец, одна из нас решилась постучать в окно. И что же? Неправильно истолковав её порыв, руководство соседней школы тут же удалилось вслед за начальством в детский садик.
Через полчаса, осмотрев помещения в детском саду, где, по первоначальному плану предполагалось поместить начальную школу, все вышеупомянутые лица наконец-то добрались и до нас. К их сожалению или радости, о чём не ведаю, в школе не нашлось такого уголка, который бы заявил о своей аварийности. Напротив, школа наша настолько понравилась представителям районной власти, что на решительную просьбу Самковской школы дать письменное заключение о полной благонадёжности Кенорецкой они даже руками замахали: «Дескать, а кто её вообще аварийной считал?»
Но это совсем не означало, что нас оставят жить-поживать да добра наживать. После того как выступила начальник РУО, рассказавшая о невыносимых последствиях реформ в области образования, в ход пошла тяжёлая артиллерия в лице заместителя начальника. Начальники, как известно, меняются, а вот заместители…Тут хотелось бы, подобно Гоголю, разразиться лирическим отступлением о заместителях, но воздержусь из чувства глубокого уважения к сим высокопоставленным персонам. Просто замечу, что заместитель мафусаиловы веки проработала в системе управления образованием, вследствие чего научилась в любой ситуации оставаться «дамой, приятной во всех отношениях».
Итак, вышеупомянутое значительное лицо разъяснило нам следующее: «Вы не малокомплектная школа! Малокомплектной называется школа, в которой мало детей лишь в начальном звене, на первой ступени обучения, а на второй и третьей всё находится в соответствии с нормой. Вы малочисленная школа!» Сказав сие, заместитель продолжила свою яркую, исполненную священного негодования речь, обращённую к мелким представителям указанного вида, осмелившимся тревожить по пустякам высокое начальство, а мы, малочисленные и недоразвитые народы, впали в благопристойное оцепенение, которое, наверное, испытывает кролик, встретив уставленный на него взор удава.
«У нас недостаёт оборудования. У нас никогда его не будет, если мы станем содержать такие вот малочисленные школы!» При этих словах заместителя мы ощутили себя растратчиками народного достояния, иждивенцами, цепко повисшими на шее российского образования.
К слову сказать, во все времена нас корили нашей малостью и незначительностью. Если собрать все высказывания на сей счёт из уст «сильных мира сего», можно бы смело издать увесистый том. Вспомнить хотя бы знаменитое «в своём соку варитесь», в чём упрекал нас каждый второй представитель власти. Стоило не приехать на какой-либо семинар, неважно, что за причина была, тут же нам ставили на вид этот «собственный сок». У меня за годы работы даже возникло чувство, что консервация подобного типа, может быть, не так и уж плоха; по крайней мере, позволяет не метаться от одного красивого начинания к другому, как это принято сплошь и рядом в нашем образовании.
Особенно же запомнилось, как на одном из семинаров мне предложили высказаться:
– Мы уже послушали высказывания учителей крупных школ. Самых опытных, самых уважаемых. А теперь обратимся к учителям из «глубинки». Пожалуйста, Ольга Владимировна.
Что может ощущать учитель маленькой школы после такой рекомендации? Разумеется, прилив нежного чувства по отношению к рекомендующим…
Глава II. «На золоте едим…»
Помнится, героиня сказки С.Я.Маршака говорила своей дочери: «На золоте пить есть будешь, в золото оденешься, в золото обуешься, золотом уши завесишь». Примерно такие же мечтания вызвала у нас фраза заместителя начальника РУО: «Я посмотрела вашу тарификационную ведомость. А Вы, оказывается, не так уж мало и получаете!.. У вас в среднем по двенадцать-тринадцать часов!»
Нас посетила даже не фантазия, не сладкая грёза. В воздухе по-настоящему вдруг запахло золотом, послышался долгожданный (почти никогда не слышимый в реальности) звон монет. Но одновременно и начали терзать муки совести. Как мы раньше не замечали своей немыслимой роскоши, отчего смели роптать, жаловаться на скудную зарплату, вспоминать, что нормальная нагрузка учителя 18 часов!..
Как могли, паче того, «козырять своей бесплатностью», по очень верному замечанию начальника РУО? Увы, нам, недостойным! После написания этой статьи обещаю посыпать голову пеплом в знак глубочайшего раскаяния и осознания собственной греховности…
Последней каплей в чашу нашего расточительства пал упрёк уже со стороны администрации соседней школы. Когда мы осмелились, разумеется, проявляя непозволительную гордыню, заговорить о хорошем оформлении нашей школы, директор Самковской школы заметила: «А на что, на какие средства всё это сделано?»
Мы тут же осознали, что ещё что-то растратили из народного благосостояния. Как нелепо звучали наши речи: «Всё, мол, сделано за свой счёт, т.е., за счёт учительского кармана»… Нам, наверное, никто не поверил. Да и поделом! Разве можно такие вещи допускать! А произносить!..
К слову сказать, даже 12 часов в нашей школе – редкость. У многих всего лишь по 6-8.
И всё же насколько права заместитель начальника РУО: «У вас на 20 детей работает 8 учителей. По нормативу мы делим 20 на 14 (это нормальная наполняемость класса в сельской школе), получаем 1,4 ставки учителя. У вас должны 20 детей учить 1,4 учителя!»
Конечно, соблазнительно было бы взглянуть, как один с половиной (до половины было тут же любезно прибавлено заместителем – щедрый, воистину барский жест!) учитель прыгает по пяти классам, но я прекрасно понимаю, что эти желания – плод моего развращённого воображения, поэтому смиренно смолкаю…
Глава III. «И в чтенье прок-от не велик»
Часто у меня возникает ощущение, что чиновников делают где-то по специальному заказу, может быть, штампуют на конвейере какого-то очень важного потаённого завода. Разумеется, я говорю о настоящих чиновниках, сидящих в своих креслах по множеству лет, а не о тех, кто был «калифом на час». Уж очень похожи их действия, мнения, даже выражения лиц. Я уже не говорю об их реакции «одобрям-с» на слова верховной власти. Не только одобрят, но и своего добавят столько, что сама верховная власть иногда плечами пожимает в недоумении: «Хотелось, как лучше, а получилось, как всегда».
Дня за два до приезда районной комиссии директор Самковской школы посетила наш детский сад с целью найти помещение для переселения нашей начальной школы. Посмотрела и помещение сельской библиотеки, произнесши при этом следующую фразу: «Сюда и переселим. Зачем библиотека? Всё равно толком не работает».
Почти слово в слово эта фраза была повторена заместителем начальника РУО: «У вас целая ставка библиотекаря! Зачем вам, на такое количество учеников, библиотека?» Тут же было принято решение: убрать сию неимоверную роскошь. Мы попытались объяснить, что ставку эту делим мы на организатора и библиотекаря, но тщетно… «Зачем вам организатор? У вас есть классные руководители. Пусть и развлекают своих детей!»
Мы ещё раз осознали степень собственного падения. Мы как-то не заметили те бешеные деньги, которые платят нам за классное руководство и бессовестно возроптали… Поделом нам!
Зачем, в самом деле, нужна библиотека? Нет, мы уже давно не питаем розовые иллюзии о высоком уровне образования, приличествующем многим чиновникам этой сферы деятельности. Совсем недавно в эссе «Ах, мир изменчивый» я уже писала об этом. Думаю, что для значительной части их было бы лучше осуществить тот «проект насчёт лицеев, школ, гимназий», где «…книги сохранят так: для больших оказий». Иначе трудно объяснить то рвение, с которым внедряется нацпроект, последствием которого станет окончательное уничтожение русской деревни.