Когда солнце совсем сядет, тень вершин накроет стволы, а над миром начнётся полное владычество ночи, являются на болотах огни. Кусочки мечты, газовые светляки, обманные призраки манят доверчивых людей несбыточными желаниями…
Вечер был. Подоила Таня корову вышла из хлева и слышит кашляет кто-то. Видно не очень, но вроде старик.
- Кто там?
- А тебе то что?
- Может помочь чем?
- Из людей помогальщики – никакие. В простоте не сделаете ничего.
- Ничего мне не надо от тебя. Если есть хочешь или ночевать негде – милости просим.
Зашёл в избу дед. Старый-престарый на схимника похож. Муж Гриша привык к сердечности жены и чужому не удивился. Чугунок поставили, молока налили, да краюху хлеба дали. Поел.
- Тысячу раз в людях разочаровывался – найдутся заступники. Спасибо за ужин. Вот вам – положил на стол кошель набитый.
- Варёная картошка столько не стоит - рассмеялся Гриша.
Насупился старик, будто думу тяжёлую думает.
- Заслужили. Подарю дороже денег. Вот тебе парень перчатки кожаные. А тебе хозяйка - уголёк.
- Да на что нам? – смеются
- На завтра. Ты ничего в руки от чужих не бери без перчаток, а ты сама догадаешься, где этот уголь пригодится – от слов невесело стало.
- Пугаешь дед.
- Помогаю. Прощайте – и сгинул. Не скажешь – показалось, на столе подарки.
Гриша хвать перчатки, да вон из избы - отдать. А темно уже дороги не видно, зато по ближней трясине огоньки ходят.
- Не попал ли в топь дед?
Ночь черна, огоньки болотные манят. Подошёл поближе.
- Пойдёшь ли с нами? – огни
- Что мне с того?
- Как знать? Бедному так и терять нечего. Кто соблазнился счастлив и нужды ни в чём не знает.
А уже подмечено в жизни, что даже умный человек иногда оступается – пошёл за обманными. С кочки на кочку да через оконца болотные, бездонные. Попал будто на островину большую. А огни раз… и пропали – нет дорог назад. Слева поле ровное, справа пещера чёрная. Укрыться до утра? В самой глубине пещеры будто копошится что-то. Темнота. Воняет. Ничего не видно.
- Кто ты?
- Неважно. Хорошо, что пришёл. Мне работники нужны.
- Я к тебе не нанимался.
- Неужели? Отсюда выхода нет. Или работаешь или давай обратно в топь. Сгинешь.
- Обманом ты меня заманил.
- Я тебя заманивал? Сам, сам, всё сам. За огнями пошёл.
- Бывает, что и на коня узду накинут.
- Бывает. Только свободный конь сам в узду не лезет. Пожми же руку в знак договора.
А у погани этой обычай – пришедшему вкладывать в ладонь маковую верхушку. Головку раздавит - хорошо человеку. Только после этого - дурак дураком, и не надо ничего. Так что не врали болотные, просто надо слушать внимательно.
Хорошо Гриша слова деда вспомнил, перчатки одел, а погань раздавила мак впустую, и не догадалась.
- Хорошо тебе теперь? – спрашивает
- Очень – наврал – мне теперь ничего не надо…
Таня до полуночи подождала-подождала, решила, что муж у родственников на другом конце деревни ночевать остался. Спать легла.
И снится поле ей. Страшное поле. Видно, что цветы красные, а как кровью залито. И будто Гриша в лепестках захлёбывается. Дёрнулась… как с того света вернулась. Лежит – не вздохнуть. Сорочка в поту. Беда. Бежать надо спасать. Да куда бежать? Кто дорогу знает?
А Гриша в утренних лучах поле увидал. Всё сплошь маковое, чуть не до горизонта. И ходят по нему безумцы, рабы макового молочка и только на погань работают, что б она спокойно в пещере над своим маковым мирком правила, а на обычный мир тень отбрасывала. Ничего безумцам не надо – ни жены, ни детей, ни родителей, ни дома. Только сжимают в руках головки, молочко просачивается сквозь кожу делая их дурнее, и всё больше и больше молочка им надо. Если же, кто от цветка злого умирал, его в пещеру относили – погань доедала.
Стал со всеми Гриша по полю ходить и прикидываться. Сам постоянно думает - как бы выбраться отсюда домой?
Таня день отбегала – нет следов. Вдруг пришло ей в голову, что дед говорил про уголёк – может пригодится? Взяла с собою. Шасть в потёмки. Видит… огни болотные загорелись. Может знают?
- Конечно знаем – зашипели огоньки – только Гриша твой и без тебя счастлив теперь. Не нужна ты ему.
- Не верю я вам. Просто заблудился.
- Пошли с нами. Будешь тоже счастлива.
- Показывайте дорогу поганые.
Вот так вывели к острову. Темнота. Ничего не видать. Наткнулась на пещеру чёрную.
- О, женщина. Послужишь мне.
- И не подумаю. Где муж мой?
- Неважно. Дай руку мне.
А ей страшно. Взяла и достала уголь. Как же он ярко полыхнул, чуть сама не ослепла.
Вой раздался страшный. Это погань, которая отродясь света белого не видела, корчилась в муках умирая. И падали будто подрубленные маковые головки. Да так всё поле пожухло. Видит. Гриша. Бросилась к нему.
- Куда ж ты пошёл на ночь глядя?
- Прости меня за глупость. Не знаю, что нашло.
Осветил им уголёк дорогу, с кочки на кочку, да через окна бездонные. А в таком ярком свете огни болотные и не видны вовсе
Добрались домой, сели ужинать картошкой варёной, молоком запивать. Не заметили, как с улицы заглянул в окно старый дед. Улыбнулся, пошёл дальше в ночь.
Не ходи и ты за призрачным. Зачем оно?