И не думай, вовеки не думай,
Для чего надо жить и дышать.
«Куликово поле»
С. Сырнева
I.
Мы с утра изрядно заплутали,
Пропустили нужный поворот,
И в места такие угадали,
Где почти никто и не живёт.
Пробираясь по дороге древней,
Где везде то яма, то бугор,
Доигрались: около деревни
Перегрелся и заглох мотор.
Наш водитель тихо матерился,
Приоткрыв дымящийся капот,
Сообщил, что двигатель накрылся
И машина дальше не пойдёт.
Ждать попутку в захолустье этом –
Значит зря испытывать судьбу.
И пришлось нам в поисках совета
Постучаться в крайнюю избу.
Отворила женщина седая
В сношенной жилетке вековой.
Выслушав, сказала:
– Вот не знаю…
Нету здесь машины никакой…
Да сюда и заезжают редко,
Только почта шлет грузовики.
Привёзет нам хлеба да газетки.
И кому нужны мы, старики?
Только на лошадку и надежда,
Если к людям надо выезжать.
Не под силу нам теперь, как прежде,
Двадцать километров отмахать.
Положенье наше понимая,
Подсказала, как нам поступить:
– Мой сосед извозом заправляет,
Вот бы вам его уговорить...
Дед собрался за одну минуту,
Засупонил упряжь на коне:
Не секрет, что жидкая валюта
В деревнях в особенной цене…
II.
Долгий путь. Зелёные низины,
Перелески, луг, сосновый бор.
А за лесом начинался длинный
И крутой подъём на косогор.
Что поделать, лошадь – не машина.
В гору поднимались мы пешком.
Но когда добрались до вершины,
Нам такой открылся окаём!
Свод небес безоблачно-хрустальный,
Солнце – как расплавленная медь…
Захотелось, пусть звучит банально,
Крыльями взмахнуть и полететь!
Но в дорогу время торопило.
Снова в путь и вскоре над рекой
Как-то неожиданно явилась
Церковь со снесённою главой.
А вокруг ни дома, ни тропинки,
Ни следа о бытности людской,
Лишь пустые банки да бутылки
Возле входа высятся горой.
Проводник остановил телегу,
Лоб крутой рукою осенил,
И сказал:
– Вот здесь меня Олегом
Батюшка когда-то окрестил.
А теперь лишь в памяти осталось,
Что когда-то вольно и светло
Вдоль дороги этой простиралось
Русское старинное село.
Жили здесь купцы и рудознатцы,
Разводили скот и лошадей.
Мой Савраска, если разобраться,
Тоже здешних, северных кровей.
Посмотрите, как прядёт ушами,
Понимает, что мы говорим!
А ведь было время табунами
Кони тут гуляли до зари…
III.
Дед умолк, тихонько дёрнул вожжи,
И на нас взглянув из-под бровей,
Разговор бесхитростный продолжил
О судьбе лошадок и людей:
– Мне однажды притчу рассказали,
Что когда-то в допотопный век
Договор о дружбе подписали
Первобытный конь и человек.
Тыщи лет, за ласку и заботу
Человека искренне любя,
Самую тяжёлую работу
Кони всюду брали на себя.
С той поры мы словно плоть и кожа
Не прожили порознь даже дня.
Конь – без человека жить не может,
Человек – не может без коня.
Нынче о технических успехах
Стало модно всюду рассуждать.
Мне же жаль, что лошадь и телега
Повсеместно стали исчезать.
Вот ворчу я, только в чем причина –
Горожане могут не понять:
Что? Когда не будет керосина,
Вы на мётлах будете летать?
Замолчал, прижал к лицу ладони,
Но вздохнул через пяток минут:
– В тех местах, где исчезают кони,
Там и люди больше не живут…
Все пути имеют завершенье –
Попадаться стали чередой
Изгороди пастбищ и строенья,
И поля со скошенной травой.
Показались домики посёлка.
Вот контора и автовокзал.
На асфальте, выехав с просёлка,
Нам возница счастья пожелал.
Пожелал, как водится, здоровья,
Долгих лет, семейного тепла.
Мы – чтоб стало коне-поголовье
Гордостью российского села.
IV.
Распрощались. Слышался минуту
Скрип тележный, а потом вокруг –
Тишина. И тут вот почему-то
Деда своего я вспомнил вдруг...
Вспомнил наши с дедом разговоры
Про крестьянский быт и старину,
Про его деревню Богомолы,
Голод и гражданскую войну,
Как до крыш засыпанные снегом
Плыли по течению времён
Избы девятнадцатого века
Той глубинки, где родился он.
И стрелу проселочной дороги
Я увидел словно наяву,
Как она от сельской безнадёги
Сквозь леса взмывала в синеву...
Только вдруг неясная тревога,
Словно мостик через бездну лет:
А ведь нету больше той дороги,
И деревни тоже больше нет…
Вот живу без страха и заботы
В ожиданьи завтрашнего дня,
Дом, семья, зарплата да работа –
Это всё, что трогает меня?
Обернёшься, а вокруг во мраке
Незаметно прожитых годков,
Только одичавшие собаки
Бродят близь огромных городов.
Ну а вскоре, не через столетья,
Кончатся и уголь и бензин.
Что же будут делать наши дети
Средь замерзших каменных махин?
Древние пророчества свершатся:
Из пустых кварталов городских
Чтобы выжить, люди возвратятся
В вотчины прапрадедов своих.
Встанут над речушками рассветы,
Поле ржи у рощи зашумит,
Как ответ на реплику поэта
Для чего на свете надо жить...