Ты помнишь, это было летом,
в околосолнечной пыли
мы, окруженные рассветом,
просёлочной дорогой шли,
и васильки бежали рядом,
ныряя мотыльками в рожь,
в природе царствовал порядок...
Берёзок бирюзовый дождь
ветвями замирал недвижно
меж голубым и золотистым,
и в тишине медовой слышно –
там, где-то вдалеке,
со свистом,
с утробным грохотом,
ворчливо
проснулся город, но туда
мы не вернёмся никогда,
казалось...
Как легко, игриво
нас затянуло в города,
как в чёрную дыру –
приволье
осталось здесь. Мне б в это поле,
в хлеба родные навсегда,
где я, восторгом лет пяти
(куда – неведомо – лети!),
руками раздвигая тайну,
в пшеничнось поля проникаю,
с отливом, восковые струны
вокруг меня шумят волной,
скрыв солнце с ласковой лагуной,
смыкаются над головой.
Ты помнишь, шли, а я молчала...
здесь измерение другое –
я в детство будто бы попала,
беспечное и дорогое.
Взбивали птицы воздух млечный,
на голосА срезая свет,
вокруг лежала, греясь, Вечность...
Пришли, дороги дальше нет.