Я вошел в такие земли,
где сосчитаны цыплята,
подведен баланс потугам,
на последний перегон
вышел поезд, память дремлет,
и туман лежит, как вата,
и последняя подруга
тихо гладит мой погон.
Я вошел в такие земли,
где березы, как скелеты,
тянут высохшие руки
к неподкупным небесам,
во владенья теплой лени,
где общенье, это - «где ты?»,
и запойно пьешь со скуки,
превращая себя в хлам.
Я вошел в такие земли,
где уже не удивляюсь,
что убитого солдата
не положат в медсанбат.
И неважно, с той ли, с тем ли,
потихоньку собираюсь…
Палачи едят цукаты,
а цикуту пьет Сократ.
Я вошел в такие земли,
из которых нет возврата.
С несгибаемым коленом,
колокольчиком звеня,
поджидает меня время
под табличкой «пункт проката»,
и с улыбкой Гуинплена
тихо смотрит на меня.