(Рассказ отца моего мужа Фёдора Тихоновича Сидорова,
прошедшего всю Великую Отечественную войну с 1941 по 1945 г.
Кадровый военный с 20 годов)
Была война. Четыре долгих года.
Уж в августе призвали и меня.
О! Сколько полегло вокруг народа!
Заговорённым я был от огня.
Тот заговор был, может, в прежних войнах,
Я воевал с двадцатых страшных лет,
Всегда из боя выходил достойно.
А, может, в малышах моих ответ.
Их четверо оставил я в Сибири –
Два сына и две доченьки мои
Во сне перед боями приходили.
О, Господи! Спаси их, сохрани.
Катюша – средняя, восьми годочков,
Десятилетний Мишенька-сынок,
Танюша – младшенькая дочка
И карапуз двухлетний – Василёк
Как будто крылышками душ своих укрыли,
Вели меня средь взрывов, пуль и бомб.
Возможно, тем и жизнь мне сохранили.
Им помогал, наверно, в этом Бог…
Был страшный бой. Его я не забуду,
Когда мы цепью встали на врага.
И падали солдаты друг за другом…
Тот бой прошёл со мной через года.
Пал командир. Убили знаменосца.
Я знамя подхватил, повёл солдат.
Нет времени, чтоб задавать вопросы –
В бою равны все. Здесь – за брата брат.
Удар смертельный метил прямо в сердце,
От сильной боли я упал в траву,
Подумалось: пришёл и мой час смерти…
Очнулся: чудо! Я – живой! Живу!
Попала пуля точно в мою бритву,
Её всегда в кармане я ношу.
Вся грудь в крови, но буду снова жить я.
За деток своих Бога попрошу,
Чтобы в тылу живыми им остаться,
Где голод, холод, тиф и страшный мор.
Я до Победы буду с немцем драться!
Мы выметем врагов с Руси, как сор!
Война...Война... Ей нет конца и края…
Я помню, как мы брали Кенигсберг.
Четвёртый год в огне страна родная,
А впереди не счесть смертей и бед…
Короткий отдых перед боем ночью,
Когда и сны то некогда смотреть,
Детишек я увидел, как воочью.
Так значит, снова рядом кружит смерть.
Мы брали Кенигсберг уж в сорок пятом.
Немало видел до того смертей.
Десятое ж апреля стал проклятьем
Для многих жён, детей и матерей.
Бои. Бои. За каждую высотку,
За каждый дом, за площадь или сквер.
В огне свинцовом поднялась пехота…
Солдатами был устлан Кенигсберг.
Меж трупами проклали мы тропинки,
Чтобы к реке пробраться и попить,
Лежали мальчики, мужчины, как тростинки.
Не довелось до Мая им дожить.
И вот река. Напиться невозможно:
Она от крови красная. Бурлит.
И жутко было видеть мне до дрожи:
Здесь, как ковёр, цвет нации лежит.
По трупам танки двигались, буксуя,
И кровь фонтаном на три метра ввысь.
И был то ад. Его в себе несу я...
Дай Бог погибшим в рай всем вознестись.
Летели пули, бомбы и снаряды,
Но обманул безносую я вновь
И выжил чудом под свинцовым градом.
Но в памяти тот бой. И смерть. И кровь.
Геройски может русский воин биться
И Родину сумеет отстоять.
Защитниками Русь должна гордиться
И честь, и славу на века воздать