***
Мне б надо было исписать все берега
лимонным соком и, набрав каменья
солей прибрежных, грузом верным пасть.
Пусть бьется на волне покойный след
скользящего луча и перламутра,
протяжен верной этой зыби,
я им дышу и завтра и вчера.
На пену натыкаясь, он уходит
в подводный дом - ранимо погруженье -
и проверяет зренье и тоску,
натянутую на песок холодный.
Беру в руке иль следом остаюсь -
попасть за те границы осторожно -
Не мерить, не мешать движенью сложно,
пусть слажено оно с приливом.
Горизонтально выверить строку
по берегу, по полю, по равнине,
и прилагая к самой сердцевине,
Нести собой скользящую волну,
придать ей скорость, и себе самой
остаться ветреным приливом
и стать лишь ритмом,
стать лишь третьим Римом
для этих строк опять через меня.
***
тихо шепчущих ветру свои родовые слова
Сеющий знает зачем он бросал мир широк и спешит на рассвете
знает зачем подготовлена почва скитаний не меряны сроки
сам он лишь способ дать сокам питать их и ринуться в земли
но ни Адамом ни Евой а кем-то другим в этом дышащем теле
Сеющий знает пускать эти токи бегущие вновь огневыми руками
знает зачем где природа где поле и древо и где ожидание ветви
знает спешащих бросать на простор свои части как листья как крылья
Сеющий знает их пестовал ветер и пляской раскрасил
броситься в небо и оземь порывом закрыться и в новое время
знает зачем прорываться и скоростью света туда за пределы
место где сон и где тленье иль почва и новая вскинется жизнь
под ногами твоими она и примята дорогой по ней ты шагаешь
рядом колдобины пашни разбросаны части разбросаны сроки
ждать урожая не множа минуты а их собирая сегодня
пусть лишь в горсти пересчет то по черному белому полю
дня глубже ночи пускать и лелеять и реки и в вечность
частностей предупреждать и внимать им рассеянных видеть
края до края почти выговаривать бренность пустоты иль соты
срок где всходящего шаг он желаем он должен он множим
поле есть ты собирающий то что возможно и время событья
быть уготованность это внутри вертикальности шагу знаменье
встроена целым иди осторожней бери здесь печатай и слово
пусть и сейчас собирай чьи-то жизни опять под твоими ногами
пустишь и светом которых опять а которых уже запрещенье
этой пылью ложиться на ноги дорогу повсюду идущих
петь несущим вослед ускоряя движенье навстречу
сам так и звезды в горсти вместо здесь вместо зерен
свет их безмерен тебе будет жертва и радость
многим пройди и бесчисленным бликам доверься
зрело возьми что рассеяно полнить до края
срок всем частям здесь их мера твоя Атлантида
здесь и себя продолжая собрать постепенно и форму
сверить и новое зренье и слухом и жестом
всем истончением внять не теряя ни камня
здесь возводить и себя мирозданье и вечность
лишь на отвесном дыханье держать душу мира
***
Дыханья остановка на запястье
здесь погружая в колыхание трав
в колени плача и проснуться утром
и радостно светло и снова детство
все лепестки цветов все стебли
лучи сияньям дня манили птицы
и выше роста грезилось и счастье
явившей в жизнь меня рука к руке
мать и дитя бежали в быстрый сад
разбрызгивая свет к реке спешили
где колыбель качается где лилий
дурманит белой пеленой причастья
вдыхай и жди
до той поры все поросли окрепнут
и девочки забудутся морозы
где новогодней канители грезы
сменяет первая колючая метель
храни цветные радостные карты
их мимолетны напряженья жди
они вернут твоим истокам всходы
где все блаженно колыхало время
собой беречь и вечными назвать
жизнь и любовь я обращаю к детству
своими песнями открыты небесами
нам не оставить травы на перронах
Вращения
Приземлись на покрытые солнечным светом лианы,
Монохромное зренье оставь и прерви.
Прозревают горящие фата-морганы,
все явления свойства опять собирая в крови.
Цветом зреть временным звуком вольным и странным,
выкипать изнутри, оставляя на стенках сосуда
все далекие земли, чудесные прошлые страны,
забывать о подспудном.
Приземлись и вращайся во множестве жизней и ролей,
находись в литосфере, дыши, заблудившийся пленник.
И прозреньем ландшафты, и парусом завтра, и горы…
Этим хладным вершинам все светы знакомы и тени.
Над седою землей виражи, только белые вверх, только к небу,
растирая в песок все, что вниз, все что лишнее, все, что не жаждет,
что случайно в себе, обрекая забвенью.
Приземлись у подножья, вращайся и бубен в ладони.
Только эхо, твой голос парит, возвращая секунды,
отправляйся известиям вслед безмятежно.
Там, где сковано время земли, возле той белоснежной,
Обходи, научись их величие видеть в движенье.
Выходи на дорогу к вершине, и пусть все потоки закружат,
Ты пройдешь, ты был прям, не тебя там играли ущелья.
Кругом вечной горы путь проложен сегодня-вращенья,
белым светом надышан, наигран тугими ветрами.
Белое
Роди меня на свет и береги,
Как первый снег неторопливо падал,
Как первые качаются качели
И тают где-то в памяти моей.
Роди меня на свет, обереги,
Как миг, растущий в грозовые дали,
Как первый поцелуй,
Как ниспадали
одежды первые -
Любовь и смерти нет.
Отдай меня на свет -
На белый весь,
Как неисхоженные реки,
Как прибоем
омыты камни, и сама собою
сочится жизнь.
Пусти меня на этот белый день,
Как чистый лист,
Как первый самый ливень,
Как всеми силами
небесными хранимый
летящий ангел
в жизнь разбрызгивает свет.
Циклические движения обновления
За поворотом вдалеке ногами мерить
Похоже не исхожены известий
Необходимость сини для созвездий
Послать вперед себя и стать вовне
Провинции и чуждой и тягучей
Людей встречать и полными горстями
Дарить им имперей иль нет империй
Ударить в барабан но он стеклянный
Был долго на виду гончар законный
Но захлестнула глина мнет тревожно
Здесь облака и в рощах там над бездной
Где родина и лепка и судьба
И стило белым днем он поправляет
Перемежав все имена и даты
Во рту остался привкус предвещая
И правило и право и бесправность
вести черту мир начиная днесь
Искомую как способ но наружу
ущелья и овраги углубленья
залить симфониями странствий так бывало
стекать как шелест сливы пали спелы
пой шахразада и не дергай покрывало
на нем расшиты вензеля прибоя
и дышат дальше оживляя глину
но воды льющихся сегодня мимо
выходят из не замутнив сосуд
Черное
и черное опустошение садов
вне человека но не без него
разбить разрезать разделить и отстраниться
нести живой и мертвой не напиться
и течь на дно
бежать закрыв глаза терзаться выть
отчаянье и горе безутешен
Сатурна жребий был
он каждому кто нежен душой
раскидывать каменья
сроки ставить
пытаться безрассудно жизнью править
и просыпаться за пустым столом
и до седьмого пота падать в пропасть
лишь ночь глазницы выдавить успеет
и долго долго из горсти лишь пепел
сожженных
им на землю
***
Я полагаюсь на тебя, Земля.
Я прилагаю себя к тебе.
И трепет нежных пальцев
Настраиваю на полночный ветер.
Так птичий голос не гадает о причине
Мерцания закатов и рассветов.
Что жаждать от Земли?
Дождя и урожая.
Очистить площадь поля, совладать
С давленьем хаоса.
Ни часом, ни секундой,
Одним лишь мигом измерять порядок.
Любить горячими руками,
По капле испивать, и в пустоту,
Нет, в никуда, скорее,
Захоронить делящую вражду.
Здесь прирожденными устами отчей доли
Самозабвенно испивать, пускать по кругу
Сквозную тишину из рук.
Безмолвие как жемчуга вязать,
А слово греть дыханьем предрассветным,
Чтоб в полдень духи все вернулись в реки,
И жизнь смогла забиться в них сама.
Прочь с губ бежать и оскверненья,
И пошлости, и пустословья прочь,
Чтоб закопать у алтаря все стрелы
Раздоров внутренних, распад остановить,
И в вихре голосов найти единый,
Прозрачный, как роса на первых листьях.
И только им себя вверять Земле
до самого миропорядка.
Тогда она нам вверит жизнь.