А ночь густа,
тиха
и невесома.
Поет костер...
Казалось бы, и тут
все хорошо,
и все-таки
не дома,
где нас давным-давно
родные ждут.
Привал от ветра
сопки заслоняют,
подставив узловатые горбы,-
и мы сидим,
любимых вспоминая,
на самой кромке
Тазовской губы.
Смахнуть бы
неуступчивую дрему,
как пыль с ресниц,
перед коротким сном
да прикоснуться б
к нежному такому
плечу
своим обветренным плечом.
Но далеко Тюмень!
И между прочим,
к ней нам непросто
выбраться во мгле,
хотя домой всегда
пути короче
для тех, кто много
ходит по Земле.
Томится проводник...
Но, брови сдвинув,
сдается
наплывающему сну,
и вот уже
вовсю храпит Хатыныч,
обняв рюкзак,
как верную жену.