Я актриса театра, который сгорел…
Печален паяц Арлекино.
Пьеро, в одночасье, вдруг постарел
И плачет навзрыд Коломбина.
Поседел режиссёр. Шляпа в руке.
В неё зеваки бросают монетки.
Притихли в кованом сундуке
Спасённые марионетки.
Забытую реплику шепчет суфлёр,
Кому нужны теперь эти подсказки?!
В золе отыскал старый гримёр
Огнём искажённые маски.
Разбитое око закоптелый софит
Уставил в равнодушное небо.
Пожилой лицедей открыто хандрит:
«Не будет ни зрелищ, ни хлеба!».
Стенает, что театр – это жизнь его,
Смысл которой – спектакли и сцена.
Откуда-то сверху, нахмурив чело,
Смотрит на нас Мельпомена:
«Прекратите хныкать, киснуть и ныть,
По лицам сажу мешая с слезами!
Занавес – где угодно можно открыть.
Ведь главное в театре – вы сами!».